– Все это весьма убедительно, – проговорил доктор Карпентер.– Но, к сожалению, основано на ложной посылке.
– Что вы имеете в виду? – вознегодовал я.
– Если я правильно вас понял, вы говорили, что Гамбрилл потерял глаз?
– Да.
– Тогда тело ему не принадлежит: оба глаза на месте. Я удивленно воззрился на него:
– Не может быть!
– Если вы сомневаетесь в моем клиническом заключении, то не хотите ли составить собственное? – с улыбкой предложил доктор.
При мысли о том, чтобы подойти к телу ближе, меня пробрала дрожь. Молодой умник выставил меня идиотом – и это было обидно.
Я собирался произнести слова, о которых бы впоследствии пожалел, но тут через южную дверь вошли трое незнакомцев – служащие похоронного бюро. Наскоро простившись с собеседниками, я поспешил на улицу.
Юный Поумранс все еще стоял среди небольшой толпы на ступенях; когда я проходил мимо, он поймал меня за рукав и взмолился, чтобы я рассказал о происходящем в соборе. Я вкратце поведал о находке и быстро вернулся в библиотеку. Куитрегард предложил мне чашку только что приготовленного кофе. Я согласился, поскольку знал, что он жаждет услышать новости, а кроме того, я и сам не прочь был облегчить душу после недавних мрачных впечатлений. И вот, как ни тянуло меня обратно к манускрипту, я сел и изложил Куитрегарду все, что мне удалось узнать. Как я заметил, эта тайна чрезвычайно его увлекала.
– Возможно, – заключили, – на дознании всплывет что-нибудь новенькое, но пока я теряюсь в догадках.
Куитрегард стукнул себя по лбу:
– Кстати, о дознании. Пока вас не было, приходил констебль из конторы коронера, чтобы сообщить: дознание по поводу смерти бедного мистера Стоунекса состоится сегодня днем.
– Мне уже сказал доктор Карпентер. В ратуше. Где это?
Он объяснил.
– Вы знаете, говорят, его состояние исчисляется в сотнях тысяч?
– И оно оставлено школе певчих?
– Ничуть не бывало, сэр. Я хочу сказать, таково было, вероятно, его намерение, но завещание не найдено. У адвоката его нет – так мне сказали. И пока что поиски в доме и в банке ничего не дали.
– В случае смерти без завещания наследниками станут ближайшие родственники – если они еще живы. О них что-нибудь известно?
– У него была сестра, но они перестали видеться чуть ли не с ее детства. Лет сорок назад.
– И брат, – ввернул я.
Молодой человек широко раскрыл глаза:
– Нет, брата не было. То есть я хотел сказать, прошу прощения, но вы ошибаетесь.
– Но мне ясно вспоминается, что он вчера упоминал своего брата. Он рассказывал о своем детстве в новом доме настоятеля и об играх, которые любили они с сестрой... и братом, – это его слова.
У Куитрегард а округлились глаза.
– Ни разу не слышал о брате. Мне известно, что он ссорился с сестрой, которая была много его моложе, и что она уехала из города, когда ей не исполнилось и двадцати. Помню рассказы моих родителей: с ней был связан какой-то скандал. Она как будто влюбилась в актера-ирландца из заезжей театральной труппы. Она хотела выйти за него замуж и, когда не получила позволения от брата, бежала со своим возлюбленным. С тех пор горожане потеряли ее из виду. До меня дошел слух, что она и сама...
– Разве нельзя допустить, что существовал еще и брат, который, быть может, умер или тоже уехал из города совсем молодым?
– Не исключаю, но я, наверное, знал бы о нем. В городе много судачили о мистере Стоунексе и его делах, как вы можете себе представить. А если он просто оговорился?
Я улыбнулся:
– Вы имеете в виду, что он хотел сказать «сестра», а сказал «брат»? Такое едва ли возможно. Загадочная история. Вам не трудно будет справиться у ваших дедушек и бабушек, не приходилось ли им слышать о брате?
Он грустно улыбнулся:
– К несчастью, их уже нет в живых.
– Прошу прощения. Разумеется, это дело давнее. Я думаю, остался ли в живых кто-нибудь, помнящий старого мистера Стоунекса. Я говорю об отце покойного. Его портрет производит очень сильное впечатление.
– Такой ли уж он старый, сэр? – шутливо спросил Куит-регард.– Он не дожил и до пятидесяти.
Я рассмеялся:
– Старый он для вас, а для меня – трагически молодой. Теперь я припоминаю, старый джентльмен вчера говорил вскользь о смерти отца и о своем горе.
