Отравленный трон

чтобы не дать Винтер исчезнуть или улететь.

— А ну прочь с моей дороги, бездельники! — рокочет за их спиной сиплый голос Марни, и они оглядываются, улыбаясь, на ее наивное лицо, окруженное облаком курчавых рыжих волос. Кухарка попыталась было нахмуриться, но не выдержала и лучезарно улыбнулась щербатым ртом, хлопнув ребят по спинам своими здоровенными ручищами так, что они, хихикая, стукнулись друг о друга, как кегли.

— Твой отец все еще намерен вырастить из тебя мальчишку, как я погляжу, — проворчала Марни, осмотрев наряд Винтер. — А впрочем, это, поди, лучше, чем выдать тебя за какого-нибудь захудалого лорда, черт побери! — Она явно одобряла те оригинальные способы, которыми Лоркан воспитывал дочь.

Марни чуть ли не вынесла их, ухватив в охапку, подальше с дороги, в тихий угол. Она накрыла стол — хлеб, сыр, холодная курица, плошка с солью, еще одна с горчицей, ножи, вилки, пара стаканов с молоком. Встретив вопросительный взгляд Рази, кухарка страдальчески закатила глаза:

— Да кипело оно, кипело! Боже упаси, никаких соков там нет! — И неуклюже удалилась, вытирая руки о фартук и грозно зыркнув на одного из помощников, который что-то там нарезал слишком тонко. Рази усмехнулся про себя и примерился к куску курицы, тогда как Винтер уже накладывала себе на тарелку хлеб, мясо и сыр.

Рази нащипал мясо тонкими полосочками, потом начал пальцем уминать его в кучку. При виде того, сколько набрала еды Винтер, он не мог не улыбнуться, и в темных глазах плясал едва сдерживаемый смех. Ее же рот был слишком набит, чтобы вести разговоры, но их взгляды встречались, особенно когда она потянулась за добавкой. Прямо как в старые добрые дни, когда они просто взглядами могли довести друг друга до смеха.

— Перестань, я же подавлюсь! — предупредила Винтер, роняя крошки изо рта.

Рази усмехнулся еще шире, а потом придал невинное выражение лицу, что только ухудшило дело. Эта его улыбочка, утоление голода, кухонная работа вокруг — все было таким правильным, что Винтер могла бы разреветься, не будь она осторожна. Сделав вдох поглубже, увидела на лице Рази отблеск тех же эмоций — и они, не сговариваясь, отвернулись друг от друга, с необычайным интересом разглядывая загадочные процессы кухонного священнодействия. Марни посмотрела на них с неприкрытой нежностью, а потом отвела взгляд, привычно бранясь на очередного беднягу, не исчезнувшего вовремя с ее пути.

— А где Альберон, Рази? — спросила Винтер. Она говорила тихо и лишь мельком посмотрела на собеседника. Они не встречались последние пять лет, до этой минуты даже не были уверены, живы ли друзья. Так что вопросы, если уж и задавать их, нужно мягко, окольными путями, из-за страха затронуть старые раны или тайны, которым лучше оставаться закрытыми.

Рази прочистил горло и покачал головой:

— Я не знаю, где Альби, сестренка. Его здесь нет. Отец говорит… Он сказал, что послал его на побережье, инспектировать флот. — Их взгляды встретились, Винтер отвела глаза.

На лице Рази читалось, что он сам-то не верит в сказанное королем, поэтому девочка внутренне сжалась от страха, а в ее голове всплыли тысячи вопросов.

Зачем Альберона, законного сына и единственного наследника трона, отсылать так далеко от дома, особенно после долгого и опасного периода нестабильности в стране? С другой стороны, зачем бы королю лгать Рази, своему старшему сыну, бастарду, которого, тем не менее, он никогда не обделял любовью и доверием? У Винтер не было ответов на эти вопросы, только страх — невысказанный страх, поселившийся в сердце, словно тайный недуг.

Она вновь посмотрела на кухню, трудящихся там людей, привычную домашнюю сцену — и ощутила зловещие интриги политики, скрытые под этим всем. Безбрежный, темный, стремительный поток, готовый смести каждого. «Нужно быть осторожнее всем нам», — подумала она.

Она столь многое хотела спросить, но в дворцовой жизни есть то, о чем нельзя спрашивать вслух в переполненной кухне, даже у старого друга.

Рази был напряжен, как лошадь на старте, взгляд темных глаз блуждал по кухне, его волнение было почти ощутимо. Он то и дело потирал кончики пальцев, так что Винтер пришлось прижать его руку, чтобы он не выдавал себя так явно.

За спиной у Рази на подоконнике остывал поднос горячих пирожков с повидлом. Винтер увидела, что Голодный Призрак взял парочку — пирожки исчезали в воздухе, по кусочку, благодаря укусам невидимого рта. Девочка тихо подтолкнула Рази локтем, улыбнулась и украдкой взглянула на Марни, ожидая ее обычной бурной реакции на проделки надоедливого духа. Сейчас полетят кастрюли и тарелки, загремят проклятия! Марни постоянно враждовала с Голодным Призраком, и ее реакция была хорошим поводом повеселиться.

Рази оглянулся, чтобы понять, куда указывает Винтер, и его смуглое лицо слегка побледнело. Винтер отметила это, когда Марни наконец-то увидела очередные пирожки, плывущие вверх, чтобы исчезнуть, и дождь крошек, падающий из пустоты. Лицо кухарки помрачнело от ярости, как грозовая туча, и его выражение мгновенно остудило радость девушки. Это была не ее обычная преувеличенно эмоциональная реакция, а что-то другое — глубинное, поднимающееся на поверхность, какое-то кипящее течение, выплеснувшееся напоказ, словно голова Марни раскололась, обнажив все секреты.

Винтер заметила, как рука поварихи сжалась на поварешке, громадное тело затряслось от ярости. А потом Марни отвернула искаженное злобой лицо, притворившись, что не видела, как невидимый призрак уничтожил целый поднос ее пирожков.

Винтер с расширенными от удивления глазами повернулась к Рази. Он вздохнул с видимым облегчением, провожая взглядом удаляющуюся Марни.

— По дороге сюда я встретила Рори, — сказала Винтер так тихо, чтобы никто не услышал, кроме ее друга. И снова реакция Рази была удивительной для нее. Он рывком развернулся к ней, сжав кулаки, — и Винтер отстранилась, испугавшись гнева в его глазах.

— Он говорил с тобой? — прошипел Рази.

Она помотала головой:

— Нет. Он не осмелился. Я…

И весь гнев мгновенно исчез с лица Рази, сменившись тем же странным облегчением, с которым он наблюдал за Марни. Он тяжело опустился за стол, подперев лоб рукой. Из него словно вышибли дух, когда он пробормотал: «Молодец Рори, ничего не скажешь. Парень что надо». Винтер поняла, что его гнев был направлен не на нее, а на Рори Шеринга и тот факт, что он мог заговорить с ней.

— Что происходит, Рази?

Он еще раз внимательно осмотрел кухню.

— Рази?!

Когда он подпер ладонью щеку, до Винтер дошло, что таким образом Рази прикрывает рот рукой, заслоняясь от остальных.

— Винтер! Больше нет никаких призраков… — Глаза в глаза, медленно, словно сообщая что-то очень важное. — Отец издал такой указ. И поэтому так и должно быть!

Девочка рассмеялась, не веря, оглядела украдкой комнату и придвинулась ближе, всматриваясь внимательно в его лицо:

— Что?..

— Слушай меня. Я сказал, слушай! Призраков нет, Вин. Поняла? Любой, кто говорит иное, любой, кто болтает про это… Их вешают, Винтер.

Это заставило ее отодвинуться, фыркнув от отвращения:

— Рази, это не смешно! Не могу поверить, что ты придумаешь такое, это не смешно…

Он сжал ее руку, притягивая ближе:

— Я не шучу.

Винтер освободила ее, потирая запястье:

— Это сплетни, не больше. Рази, ну подумай здраво! Это враги твоего отца распускают слухи. Король бы никогда…

— По какой дороге ты ехала домой? Через горы, да? Через лес? Ничего и никого, только деревушки, лесорубы и дикие кабаны, правда?

Она кивнула осторожно, все еще растирая саднящее запястье.