правительственной машины.
Осознав, что с ней не шутят, «Волга» так дала по тормозам, будто у нее там что-то заклинило, и мигом прижалась к обочине. Валюшок строго по инструкции блокировал ее спереди, вытащил игольник и прыгнул за дверь. Гусев не спеша вышел и заглянул сквозь лобовое стекло внутрь задержанного автомобиля. На него таращились испуганные лица. Стекла передних дверей медленно поехали вниз. Очень толстые стекла, броня. Показались отсекатели, защищающие салон от шальной пули, летящей под углом.
– Пушки за борт, – приказал Гусев мужчинам, сидящим на передних сиденьях. – Медленно.
Шофер и охранник послушно выбросили наружу свои пистолеты. Задние стекла машины по-прежнему были закрыты, «начальственную» половину салона отгораживала глухая черная штора. Гусев знал – спереди ее не опустить.
– Выводи и клади, – скомандовал он Валюшку, уткнувшему игольник шоферу в ухо. Подошел к задней двери и сделал знак рукой – выходи.
Никакой реакции. «Да, так просто этого типа не выкуришь оттуда, пока штаны не застегнет», – подумал Гусев.
Задержанные лежали на желтом осеннем газоне. Им повезло, что давно не случалось дождя. Валюшок легкими пинками заставлял их лечь как положено – выбраковщики называли это «придать форму».
– Кто внутри? – спросил Гусев.
– Министр информации, – буркнул охранник. – С женой.
Гусев рассмеялся и свободной рукой достал из-за пазухи запасную обойму.
– Нет, дорогуша, – сказал он. – Не с женой.
Конечно, внутренняя перегородка в машине легко простреливалась насквозь. Но Гусев вовсе не собирался никого браковать. Он повторил свой жест, требуя, чтобы спрятавшийся за броней вышел. «Звонит, наверное, в Кремль. Или сразу нашему директору. Следующее распоряжение по Центральному отделению будет: “Отобрать у Гусева ВСЁ!” Ха-ха!»
Словно вторя мыслям Гусева, в салоне «двадцать седьмой» запищал сигнал вызова. Личные рации выбраковщиков молчали – звонок шел из главной диспетчерской. А значит, его спокойно можно было похерить.
– Затыкайте уши, – посоветовал Гусев, отошел на пару шагов, прицелился в окно задней двери «Волги» и принялся нажимать спуск так быстро, как только умел.
Пятнадцать выстрелов слились в один сплошной оглушительный грохот – пистолет выплюнул обойму за каких-нибудь пять секунд. Бронестекло превратилось в кашу. Гусев мгновенно сменил обойму, дослал патрон, и тут до него дошло, чем он, собственно, только что стрелял.
Из левой двери на асфальт с диким визгом повалились двое. Гусев мощным прыжком взлетел на багажник, потом на крышу и направил вниз уже не пистолет, который от греха подальше успел спрятать, а игольник.
Толстый красномордый министр сжимал в кулаке вырванную с мясом трубку «вертушки». Растрепанная брюнетка лет двадцати, не переставая орать, вскочила на ноги и бросилась через дорогу. Счастливо избежав попадания минимум под десяток машин, она вломилась в колючий придорожный кустарник и, оставив на нем немалую часть гардероба, пропала из виду.
С честью выполнившее свою задачу стекло издало нечто вроде удовлетворенного вздоха и с хрустом обрушилось, скомкавшись наподобие целлофанового пакета.
– Круто, – сказал Валюшок.
Министр, лежа на асфальте, припадочно хватал пастью воздух. Трубку он судорожно прижимал к груди. Сигнал в машине выбраковщиков надрывался.
Гусев, засовывая игольник в кобуру, спустился вниз. Ухватил министра за грудки, не без труда поднял и аккуратно прислонил к машине.
– Я старший уполномоченный АСБ Павел Гусев! В следующий раз, – порычал он, заглядывая в вытаращенные поросячьи глазки, – будете включать мигалку, когда превышаете скорость, нарушаете разметку и создаете аварийные ситуации! Ясно?! И останавливаться немедленно, если выбраковка требует. Понял?! Ничего ты, впрочем, не понял. Ты, кажется... – Гусев потянул носом воздух и поспешно отодвинулся. – В общем, записываю вам предупреждение, сударь. Уведомление получите спецпочтой. Тьфу!
Гусев оставил министра в покое, обошел изувеченную «Волгу», бросил взгляд на перепуганных министерских лакеев и махнул рукой.
– Все расслышали? – спросил он. Шофер и охранник активно закивали, насколько позволяла неудобная поза. – Все поняли? Ладно, идите, подтирайте задницу своему хозяину. Принимая во внимание обстоятельства, вас обоих на первый раз прощаю. Но урок советую запомнить. Теперь свободны... Пойдем, Леха. Шоу окончено.
Выбраковщики уселись в машину.
– Обделался клиент? – спросил Валюшок, трогаясь с места.
– Угу, – кивнул Гусев, берясь за микрофон рации и задумчиво морща лоб.
– Чем ты стрелял? Бронебойными?
– Угу.
– Зачем? Нарочно?
– Да нет же! – Гусев невольно повысил тон. – Отстань. Алло! Экипаж «двадцать седьмой», Гусев. Кто вызывает?.. Так точно... Да ничего особенного. Многократное намеренное создание аварийной ситуации на дороге и злостное неповиновение... Да, предупредил. А чего вы, собственно, хотите?.. Нет, дорогуша, это пускай он передо мной извинится... Сынок, ты что, не расслышал? Гусев я. Гусев Павел Александрович. И твой вонючий министр ко мне завтра на карачках приползет. Он у меня теперь в бо-ольшом долгу. А в каком именно долгу, я расскажу только директору Агентства лично конфиденциально. Так и доложи. Все, пошел на хер. – Гусев повесил микрофон на место и достал сигареты.
– Значит, ты все-таки ТОТ Гусев, – пробормотал Валюшок. – Интересно.
– Неинтересно, – отрезал Гусев. – Я не ТОТ Гусев, и вообще я не Гусев никакой, и оставьте вы меня в покое все хотя бы на минуту!!!
– Расслабься, Пэ, – сказал Валюшок. – Какой ты никакой, мне до лампочки. Все равно я с тобой.
– И на том спасибо, – буркнул Гусев. – Знаешь поговорку: «На бесптичье и жопа – соловей»?
Валюшок хитро прищурился, и у Гусева вдруг потеплело на сердце. Мимика у его ведомого была очень богатая. Хищно коситься, грозно набычиваться, ехидно улыбаться и внушительно двигать челюстью Валюшок умел блестяще. Причем каждая гримаса была этакой самопародией, имитацией того, как на самом деле Валюшок мог бы выглядеть, случись ему родиться страшным и кровожадным.
«И за каким дьяволом ты поперся в выбраковку, парень? – думал Гусев, украдкой рассматривая Валюшка. – Неужели, как и я, чтобы не испытывать страха перед жизнью? Чтобы самому изображать ходячий ужас? Ох какая же это ошибка, дружище! Я-то знаю. Достаточно актерствовал, довольно изображал. Наизображался. Превратился в черт знает что... А может, тебя это минует? Ты ведь совсем другой, для тебя существование АСБ – не патология, не извращение, а норма бытия. Тебе не пришлось себя ломать, принимая родину такой, какая она есть теперь – осмысленно жестокой...»
– Так вот, ты не соловей, – заключил Гусев. – И я очень рад, что мы вместе. Хотя и занимаемся какой- то х...ней. Но даже распоследней х...ней гораздо приятнее заниматься в хорошей компании.
Валюшок заразительно улыбнулся и свернул на Гоголевский бульвар.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Золотой дождь, порожденный «дракуломанией», не обходит стороной и отечество Вампира номер один. Именно интерес к Дракуле обеспечивает постоянный приток иностранных туристов на его родину.
Шеф Центрального, заложив руки за спину, прохаживался туда-сюда по вестибюлю. Из дежурки за ним затравленно наблюдали две пары глаз. Дежурные отвыкли не только нести службу, но даже несение оной имитировать. Происшествия типа самоубийцы на Новом Арбате давно уже стали чем-то из ряда вон выходящим, особенно в центре города, зачищенном дальше некуда. Агентство медленно погружалось в трясину беспросветной тоски. Даже почесать языком на работе поводов не находилось – разве что выходки шалопая Гусева немного поднимали настроение. Да еще элитарная группа Мышкина
