руля Бруно не хватало самого главного.
Ветер стал ледяным. Слева по курсу появился смерч, за ним — второй, третий. Пришлось взять в сторону. Пять или шесть смерчей неряшливыми колдунами похаживали по скалам. Бруно никогда не слышал о горных смерчах, а сейчас был согласен и вовсе их не видеть. Выглядели они угрожающе. Один из смерчей даже погнался за аэром, но вскоре отстал.
Странное место выбрал себе планетолог для проживания. Что могло заставить его поселиться в такой глухомани? Старость? Мудрость отшельника? Желание держаться от людей подальше?
За очередной скалой открылся вид на полянку в белых точках цветов. Визкап посадил машину в самую середину зеленого круга, со всех сторон защищенного густой живой изгородью.
На краю полянки стоял настоящий замок. Своей дальней, северной стеной он упирался в отвесную скалу. Металлическая крыша самой высокой башни была изрядно искорежена, словно со всех сторон кромсал и грыз эту крышу трехглавый дракон. Грозное впечатление производил замок, но с милой, шутейной, сказочной ноткой. Если здесь и водились чудовища, то образцово добрые.
Набросив браслет на руль машины, чтобы она не двинулась за ним, Бруно зашагал к воротам. Навстречу визкапу уже торопился хозяин замка, седобородый старик в черном плаше. Левую половину лица он закрывал пальмовым листом, а правой — приветливо улыбался, лучась морщинками доброго сказочника.
Старик поздоровался, зачастил:
— Пойдемте, пойдемте в дом. Ясно, что по важному делу, раз сюда добрались. Не волнуйтесь, все обсудим. Пойдемте, согреетесь с дороги замечательным напитком из молодых побегов атариса. Я его сам придумал, этот напиток известен и вошел в кулинарию под моим именем. Слышали его? Вижу, что нет. А почему? Знаете, почему я не стал знаменит? Слишком много идей. У меня есть открытия почти во всех областях знаний, и поэтому нет ярлычка. Прошу.
Открывая одной рукой дверь, по-прежнему не отнимая от лица пальмовый лист, старик продолжал бубнить себе под нос. Избыток одиночества и ума не давал ему остановиться.
Внутри замок выглядел традиционно: высокие своды потолка, пропадающие в темноте, громадный камин, оружие на стенах. Если и существовала коллекция боевого оружия богаче, чем эта, то разве что в музеях Службы.
Пока Бруно разглядывал секиры Первого Юга, приотставший хозяин замка завозился со своим плащом, продолжая без умолку что-то бубнить. Вдруг голос стих. На миг визкапу почудилось: за его спиной — пусто, там вообще никого нет. Он обернулся.
Добрый сказочник действительно исчез. Перед Бруно стояло чудовище.
Кроваво-стеклянный глаз монстра болтался на толстой жиле. Багровое, ободранное до мяса лицо пульсировало голубыми венами. Мелькнул пальмовый лист, и старик вновь превратился в улыбающегося сказочника. Черный плащ исчез, теперь хозяина замка украшала белоснежная тога.
Старик сказал:
— Вы застали меня врасплох, поэтому не взыщите. Сейчас я буду готов.
Он отвернулся, отшвырнул лист и закрыл белой повязкой изуродованную половину лица. Затем отвел Бруно к столу, размерами не уступающему рубо-новой крепости Лемсонга, и принялся угощать своим атарисовым напитком. Камин пылал вовсю, напиток был ароматным и горячим — молодой человек быстро согрелся.
Наливая очередную чашку, старик сказал:
— О причинах прилета пока не спрашиваю. После консультации мои гости обычно сразу вспоминают, что их ждут срочные дела, а я вас собираюсь изрядно помучить своим обществом.
Визкап пожал плечами. Он знал, куда летел. Да и опыт Джампилангра подсказывал, что не все стариковские рассказы скучны и глупы. К тому же Бруно хотел спокойно послушать джагри и определить свое отношение к человеку с двойным лицом. Визкап никак не мог понять, нравится ему старик или нет.
— Что вам показать в первую очередь? — спросил хозяин замка. — Оружие? С годами я к нему остыл, но вам оно еще наверняка интересно. Пойдемте!
При показе оружейной коллекции планетолог в качестве указки использовал хатусконский двузубец — после меча любимейшее оружие тигров, Не выпустил он двузубец из рук, и когда они перешли в оранжерею. Там старик сразу повел гостя к белому сиянию, которое пробивалось сквозь густую зелень.
— Вы сейчас увидите настоящее чудо, визкап. Пять лет я ждал, когда он расцветет. Подбирал этой красоте самую лучшую грязь. Представьте себе: только в грязи она и растет. Смотрите…
Хозяин замка раздвинул ядовито-зеленую листву, закрывающую сияние.
Никогда Бруно особо не ценил красоту такого рода, но даже он понял, что видит истинное чудо.
Цветок был прекрасен. Весь бархатисто-белоснежный, словно подсвеченный изнутри, он сиял посреди громадной старинной вазы, наполненной свинцового цвета грязью. Глядя на цветок, молодому человеку вспомнилось белое платье Золота, которое она выбрала для полета на Фесту.
Раздался свист. Двузубец рассек воздух, и цветок шлепнулся в грязь, на которой мгновенно превратился в серую пузырящуюся массу.
Старик пояснил:
— Если его вовремя не срубить, то следующее цветение не состоится. Так что приходите теперь любоваться через пять лет.
Эпизод с белым цветком окончательно определил отношение Бруно к старику — чудовище победило сказочника. Не понравился визкапу старик, да и джагри здесь в горах не подавало признаков жизни. Бруно явно сбился со следа. Оставалось побыстрее обсудить взрыв в лаборатории и откланяться. К счастью, замок был не слишком велик, и через два зала они вновь оказались у камина.
Насчет взрыва планетолог почти слово в слово повторил Кассизи. В лаборатории синтетических металлов просто нечему было взрываться. Вариант диверсии Севера, вероятность которого равна нулю, он не стал и обсуждать, да и вариант этот всецело был в ведении Службы. И все-таки одну рабочую версию планетолог выдвинуть смог, пусть и выглядела она скорее «безумной».
Работа по окислению инертных газов могла иметь выход на самые фундаментальные законы мироздания (намеки на это Бруно слышал и в самом Центре Физической Химии). А кто знает, не устроена ли вселенная таким образом, что ее предельные истины самозащищены от вторжения? И любой исследователь, перешагнувший черту базовых истин, ликвидируется самими истинами?
Предположения планетолога были интересны в такой же степени, в какой и бесполезны. И все-таки Бруно не уходил.
Старик похлопывал двузубцем по ладони и внимательно смотрел на гостя. Лицо хозяина замка по- прежнему лучилось улыбкой сказочника. Судя по его словам, мысли молодого человека секретом для него не являлись:
— Вижу, вы не прочь узнать, кто меня так изуродовал. Угадал? — Он указал двузубцем на повязку, скрывающую левую половину лица, а когда гость деликатно промолчал, продолжил: — Я не такой уж и кабинетный работник, как может показаться. В свое время я обошел с экспедициями всю Арку, да и весь Хатускон, пожалуй. Иногда мне кажется, что жители Арар — это не мы, люди, а материки. Именно материки — души планет, а планеты их дом. И я хорошо изучил оба материка Арар. Порой мне кажется, что у меня самого две души…
Старик помолчал и резко оборвал свою мысль:
— Это сделали тигры.
— Тигры? Но где вы с ними могли столкнуться?
— Во время хатусконской минералогической экспедиции, разумеется. Я руководил ею, а тигры нас охраняли. До поры до времени.
— Странно. Обычно свое дело тигры доводят до конца.
— Я тогда довольно быстро соображал и быстро двигался. Мне удалось выжить. Это было нелегко. Потом я с ними, можно сказать, подружился. Серьезные зверюги. Без них нам через Хатускон пройти бы не удалось.
— Подружились с хатусконскими тиграми? Тигры — это зло, их надо уничтожать.
— Бросьте, визкап. Добро, зло — это всего лишь словесные игрушки для детей, а в жизни существуют только белые и черные клавиши, на которых играет тот, кто умеет на них играть.
