случае подкрасться к заснувшей России и влить ей в ухо белену демократии. То-то возопил, хлебнув свободы в девяностые, наш евразийский Вавилон! А сейчас очнулся, вспоминает себя, свою географию, масштабы. Да с нашей давней привычкой удельных вавилонских князей к междоусобицам – и в Европу? Кстати, новейшие исследования священных текстов показали, что для пресечения вавилонского суперпроекта Бог соблазнил башнестроителей идеей демократии. Подбросили свыше вавилонянам либеральную идею, на радостях заговорили они на ста языках, и конец Вавилону.
В России две беды – полиэтнизм и…
Азия быстрее становится Европой, чем Евразия.
Россия – страна фасадов.
Полиэтнизм – не единственная беда России. Да, мощный, конституционно оформленный полиэтнизм (множество религий, просторы, «проблема туземцев», автономии) в принципе закрывает нам дорогу к демократии, но он сам является следствием другой, корневой беды. Есть у нас и вторая беда, которая определяет нашу судьбу, способствует нашей особости и сплачивает народы в единую цивилизацию. Что-то же заставило сотню народов сгрудиться в мощную империю? Имеется ведь глубинная потребность к союзу, некий враг, общая опасность, которая сплачивает, объединяет совершенно разные нации в евразийское, изрядно православное, существенно исламское, чуток иудейское, немного буддийское, атеистическое государство.
Что за беда? Кто этот враг?
Прежде чем осветить на эти вопросы, повторим то, что мы узнали из двух последних глав.
Демократия в России невозможна в принципе. Это раз. Сие абсолютно неважно. Это два. Не хуже африканских догонов мы научились вырезать специальные защищающие от ненависти маски. Нацепила в XX веке Россия демократическую маску и тем спасла себя и всех нас. Не западная демократия, не восточная деспотия, а евразийская империя в демократической маске – вот наша историческая судьба.
Национальным государствам легко входить в демократию, там имеется в наличии единство элиты, а это важнейшее условие сохранения государства. Без единства элиты распад страны практически гарантирован. Отсюда и проистекает замеченный Аркадием Давидовичем парадокс. Мононациональным странам Азии (Япония, Южная Корея) демократия не страшна, а для полиэтнических колоссов (Россия, Китай) она смертельна.
Юпитеры нашего политолимпа не любят, когда при них раздаются речи о недемократичности российской системы власти. Правильно делают. Они в меру возможностей играют в демократию, а наша задача – им подыгрывать. Игра в демократию есть спасительный и гениальный выход для всех нас. И если подступится демократическая стража с микрофонами наперевес, я первый публично отрекусь от всего здесь написанного. Первый прокричу, что не было страны демократичней России, что Россия стоит, стояла и будет стоять на принципах демократии, что не было и не будет царствования демократичней, чем нынешнее царствование. Я даже поцелую демократа. А потом подмигну и прошепчу: «а все-таки она вертится по кругу Империя – Русь – Демократия».
Суть России никуда не деть. Техническая модернизация под Запад и его политическая имитация – вот код России. Мощный, конституционно оформленный полиэтнизм навеки закрывает нам путь к западной демократии, и наша судьба – имитировать демократию и в том находить свое кривое счастье.
Мы уже приблизились к разгадке нашей цивилизации, уже скоро поймем, кто Мы. Осталось сделать всего лишь шаг, еще чуть-чуть – и мы получим долгожданный ответ, который выведет нас на цивилизационную формулу нашей Родины и подскажет, как мы соотносимся с Западом и Востоком.
Но все эти знания от ума. А есть еще и чувства, они нахлынут, защемят, потребуют вырваться из вечного имперского дня. Ведь как порой хочется демократии! Как хочется в Париж! До истерики, до стакана водки. Ведь все мы – почти демократы. Так воспитаны.
Порой очнется российский интеллигент, на миг почувствует всю недемократическую горечь нашего бытия и давай ее глушить, загонять в подсознание. Сознание-то знать этого не хочет. И нет никакой возможности вбросить идею «Россия и демократия несовместимы» в массовое сознание. Пусть не для западного вредительства, но идея демократии нам тоже нужна. С ее помощью нам еще уничтожать одряхлевший, «обрусевший» вариант Империи. Либеральная демократия – враг России, но Россия не может быть врагом демократии. Она ей нужна, но для своих специфических целей.
Так что нам делать с этими обострениями любви к демократии? Ведь в демократической истерике российский интеллигент порой додумывается и до крайностей. Мол, да бог с ней, с Россией. Демократия выше России! Давайте ворвемся в Запад хоть нагишом, раз Родина-мать не способна носить западные платья. Давайте поверим змею-искусителю Збигневу Бжезинскому, развалим страну на моноэтнические части, чуток поконфликтуем по-югославски, а потом устроим всеобщую демократию, сольемся в свободном евразийском союзе. Так произошло с осколками Австро-Венгерской империи. И мы так сделаем. Настрогаем Рязанских, Тульских, Казанских, Новосибирских республик, забудем об имперской власти и заживем как в Париже! Наконец-то насладимся настоящей демократией, а не ее имитацией.
Пока наш интеллигент мечтательно смотрит в розовое будущее без России, мы вернемся ко второй – после полиэтнизма – беде нашей родины. Именно вторая беда закрывает и полностью исключает для нас путь развала отчизны на мелкие республики. Осколки России не повторят более-менее благополучную судьбу осколков Австро-Венгерской империи. В случае развала России образовавшиеся на ее территории страны ждет катастрофа, и наше ядерное оружие здесь абсолютно ни при чем. Ужасен будет такой конец русской истории. Запад он обрадует, а нас – нет. Вторая беда жесточайшим образом нас накажет за развал отчизны, а название этой беды легко угадать, если знать настоящее название континента нашего проживания, название нашей седьмой части света.
«Ну почему это не получится? Дурное дело нехитрое – у всех получается. Развалим страну на национальные государства. Заведем в них демократию. Объединимся. И заживем как в Европе. У всех получилось. А почему это у нас не получится? За что ни беремся, получается как всегда! Да что мы за марсиане такие!» – воскликнет иной нетерпеливый демократ – и будет почти прав.
Сейчас я открою вам «страшную тайну». Дело в том, что мы все, живущие в России ее граждане, не являемся землянами. Мы действительно почти марсиане. Мы – жители Луны! «Луняне» мы, с раскосыми и жадными очами!
Глава 3
Наша Гиперборея
Не скажу, что жить в России – это подвиг, но что-то героическое в этом есть.
Здесь вам не Канары, здесь климат иной
Сколько градусов по Цельсию в раю? Побывавшие там не дадут соврать: градусники в раю показывают 24 °С. На Канарских островах почти в любое время года сохраняется температурный интервал 23—25 градусов. Медики считают такую температуру идеальной для человека.
Оптимальный температурный режим есть и для промышленности, и для сельского хозяйства, но публицисты, социологи, политики и даже экономисты сплошь и рядом забывают об этом. Речь пойдет, как вы уже догадались, о русском климате, о том, насколько климат определяет нашу судьбу. А ведь идея лежит на поверхности. На Ямале надо тратить энергию (деньги) на отопление, в Сахаре – на работу кондиционеров, а в раю ставь станки прямо на землю и гони продукцию с минимальными затратами.
Экономические условия как приговор
…Но вреден север для меня.
Парижские журналисты в панике. Сенсация! Оказывается, в маленьком русском городе Зряшный Толочок больше валенок на душу населения, чем в самом Париже. Столица Франции проигрывает Толочку соревнования по валенкам в одну калитку. Никак парижские валяльщики не могут обскакать по валенкам своих российских коллег.
Не бывает таких сенсаций? Правильно. А почему? Да все из-за Гольфстрима, обеспечившего западу Европы уникальные климатические условия, что равносильно созданию уникальных экономических условий по сравнению даже с Восточной Европой, не говоря уже о России. А что есть неблагоприятные экономические условия? Для нас это приговор. Страна с плохими условиями для производства и сельского хозяйства обречена либо на иждивение, либо на прозябание, либо на уничтожение. Россия не Прибалтика, не возьмет Запад нас на содержание. Нищенствовать или подниматься на исторический эшафот тоже не
