– Это ведь я научил тебя врать по телефону, забыла?
– Помню, – буркнула Арька. – И я также помню, что именно с твоего звонка Анне все и началось. Весь этот ужас.
– Арин, ну не можешь же ты на самом деле считать, будто мы в чем-то виноваты…
– Могу! Это наш звонок спровоцировал того типа, который ее избил!
– Допустим, но вряд ли он же стал причиной двух убийств, согласись?
– Не знаю… Может быть.
– Глупости.
Он видел, что Арине снова становится страшно. Этот ужас охватывал девушку всякий раз, как только она вспоминала, как вчера… там, на лестнице, возле Анниной квартиры… Чернота подъезда, липкая кровь на ступенях и шепот умирающего человека. «Выходи за меня замуж»… Бр-рр! Но главное, главное – Анна, которую она считала уже почти что членом своей семьи, продолжает сидеть в тюрьме, а Арина ничем не может ей помочь!
– Мы не должны бездействовать, – сказала Арина, вскидывая голову. – И тратить время на выяснение того, кто в чем виноват, тоже не должны. Я много думала об этом вчера. И поняла, в чем была наша главная ошибка! Понимаешь, мы, ну ладно – пусть я, я тратила много времени на всякие раздумья и переживания, а события тем временем катились своим чередом, и мы никак не могли ни участвовать в них, ни тем более на них повлиять! А если мы хотим спасти Анну, то надо делать так, чтобы именно опережать эти события! Тогда-то мы и будем хозяевами положения, вот!
– Да, но надо подумать, как…
– Нет! Нам надо спасать Анну, и это единственное, о чем вообще стоит разговаривать!
Если бы Валька возразил ей, Арина бы развернулась и ушла, но Валька кивнул и положил руки ей на плечи.
– Я согласен, согласен. Только обещай мне ничего не предпринимать самостоятельно, хорошо? Готов признать тебя большим начальником нашего маленького следственного отдела, но если ты снова от меня убежишь, как вчера, да еще, не дай бог, вляпаешься в историю, я вынужден буду взять власть в свои руки.
– Если удержишь, – фыркнула Арина, поворачиваясь к нему спиной и делая вид, что не заметила, как Валька наклонился то ли поцеловать ее, то ли потрепать по голове. «Почему, нет, ну почему все они держат меня за ребенка?!» – мелькнула обиженная мысль.
– Так ты сходишь в эту женскую консультацию? Я сама не могу. Отец собирался встретить меня после занятий, и если он меня не застанет, то завтра просто запрет дома, и тогда всему конец!
– Я?! В женскую консультацию?! – Он отступил на шаг. – Арька, для меня это самое неподобающее место из всех возможных, ты что?! Мало того что в случае чего мне никак не объяснить своего присутствия там, так я еще и буду обращать на себя всеобщее внимание, как… как три тополя на Плющихе! Не беременным же мне там прикидываться, ну Арька!
Арина мгновенно повернулась к нему и постаралась заговорить максимально просяще:
– Ну Валечка, ну котик, ну придумай что-нибудь! Нам обязательно надо там побывать и понять, чего так испугалась Березнева-вторая! А она испугалась, это я тебе точно говорю!
– Арина, пойми, отправить меня в женскую консультацию – это так же нелепо, как тебе взять пива, воблы и пойти на стадион болеть за «Динамо»!
– Я, между прочим, болею за «Спартак», – надменно сказала она.
Соврала, конечно, на самом деле она даже не знала, сколько игроков входит в состав любой футбольной команды. Но зато подействовало! Валька вздохнул и развел руками, а это означало хоть неохотное, но все-таки согласие.
Когда Арька скрылась за массивными институтскими дверьми, Макс какое-то время смотрел ей вслед. При этом ни о чем особенном не думал – просто вспомнилось, что вот точно так же совсем недавно он доводил ее до железной оградки детского сада (тут Макс, конечно, дежурно удивился тому, как быстро летит время, и стандартно взгрустнул о том, что уже такой немолодой). Его несколько раз толкнули, два раза обстреляли глазками, однажды задели куполом зонта, и в конце концов он понял, что надо уходить.
Куда же? Ну конечно, идти выручать эту незнакомую Анну, черт бы ее побрал! Причем времени на это у него оставалось крайне мало, потому что Бардин намеревался сдержать слово и вернуться к институту к концу занятий. «С сегодняшнего дня и до черт знает какого мне не будет покоя», – обреченно подумал он.
Стоило только представить, что из-за всей этой истории, в которую ввязалась его дочь, однажды ночью он не услышит из своей комнаты, как Арька ворочается у себя в кровати и по детской привычке что-то бормочет во сне, уткнувшись курносым носом в угол между стеной и подушкой – и Максу становилось по- настоящему, действительно нехорошо.
Вчера вечером, когда она уже лежала в постели в своей комнате, ворочалась и вздыхала, он изучил телефонный справочник.
Концертное агентство «Русская тройка», которым руководил некий Александр Сарыгин, чей голый труп непонятным образом оказался в квартире скромной институтской преподавательницы («Что ж, будем условно считать, что эти двое действительно не были знакомы», – условно согласился Макс), оказалось довольно скромной конторой. Конечно, если судить по тому незначительному месту, которое было отведено его фирме в этом справочнике. «
Бардин едва нашел эту «Русскую тройку» – она располагалась в Медвежьем тупике, затерянном среди типовых пятиэтажек на конечной остановке «фиолетовой» ветки метро.
«Концертное агентство» размещалось в полуподвальчике в одном из таких домов и оказалось сырой и темной конторой, в которой работала только одна секретарша – весьма невзрачного вида, с собранным на затылке пучком неровно прокрашенных волос, шмыгающим носом и постоянно бегающими глазами.
Хотя «секретаршей» ее можно было назвать лишь условно: перед девушкой не было ни компьютера, ни телефона. Ее шаткий стол был доверху завален рулонами отпечатанных типографским способом концертных билетов. Каждый рулон был аккуратно скреплен резинкой и пронумерован – № 1, № 2, № 3 и так далее.
– Вы откуда? – не здороваясь и делая все, чтобы не встречаться с Максимом глазами, спросила девица.
– В каком смысле?
– С Алтуфьева или Теплого Стана?
Он остановился в нерешительности. Ответить честно, мол, вы приняли меня за кого-то другого? Или…
– С Алтуфьева.
– Не помню вас… Из новеньких? Хотите работать распространителем?
– На сто процентов не уверен, но готов попробовать.
– Фотография есть?
– В смысле?
– Ну обычная фотография, три на четыре.
– Нет… А надо?
– Как же, – удивилась она. – Вас же задержат! А когда есть удостоверение сотрудника – это совсем другое дело!
Ее мышиные глазки в красной рамке век при этом бегали, будто провожая «туда» и «обратно» невидимый Максу теннисный мяч.
– Про фотографию я не знал, – вдруг осенило его. – Но, может быть, подойдет эта?
Он достал из внутреннего кармана членский билет Союза фотохудожников России, раскрыл и аккуратно подцепил ногтем фотографию, приклеенную, по счастью, не на века.
Скосив один глаз, она глянула на маленький прямоугольник, который Макс положил перед ней на стол, и
