магазинам, порадуй себя обновками.
– Да не хочется, мама.
– Хочешь, билет возьму на какую-нибудь премьеру в Доме кино? Вместе сходим.
– Да нет, спасибо. Я лучше «Дом-2» посмотрю.
– Мам, оставь ты ее. Это же теха-матеха! Так и сгниет между своих подушек, несчастная, – говорил Марии Антоновне сын Юрий.
Он был всего на три года младше сестры, но смотрел на нее со снисходительностью хорошо познавшего жизнь юноши. Друзьям, компаниям и девушкам Юры не было счета – этот молодой человек умел прожигать жизнь.
Даже шторы в их доме поднимались редко – Ирочка не любила солнечного света. Тишину большой квартиры нарушало только мерное бормотание телевизора и ленивое позевывание самой Ирочки, которая часами слонялась из комнаты в комнату, не сняв даже пижамы.
Но эта вялая жизнь в богатом доме длилась лишь до поры до времени – пока пару месяцев назад на Ирочкином горизонте не появился этот Владик. Импозантный, молодой, безумно красивый и так же безумно расточительный на все – на визиты, на подарки, на улыбки, комплименты, стихи и даже серенады, которые он пел на потеху всему двору, забравшись в ремонтную люльку, подвешенную к фасаду дома.
И очень, очень молодой – ему было всего двадцать. Но как уверенно он держался!
– Ирина! Ты свет очей моих, бриллиант моего сердца, дыхание моей души! – с чувством кричал он, с трудом удерживая равновесие в качающейся люльке. – Я готов доставать для тебя по одной звезде с неба каждый день! Да что там – я готов таскать их ведрами с самого небосклона и осыпать тебя золотым дождем… Я не могу без тебя жить! Мне нечем без тебя дышать! Я пьян тобою, как поэт бывает пьян от своих же собственных стихов!
И в раскрытое по летнему случаю Ирино окно летели охапки сирени, уворованной Владиком в ближайшем парке культуры и отдыха. Ветки до окна не долетали, шлепались на асфальт, вызывая шумное недовольство дворничихи тети Глаши, которой было в высшей степени наплевать на то, что она подметает во дворе «элитного» дома.
– Да что ж это за свиньи такие! Ни стыда ни совести! Да уйду я отсюда, убирайте сами за такую зарплату, ведь за два дня грязью зарастете по самые уши, ироды! – вопила она на весь микрорайон, остервенело засовывая сирень в черный пластиковый мешок. – Кавалер! На лесоповал надо посылать таких кавалеров!
Впрочем, ее никто не слушал. Сирень летела, дорничиха ругалась, а жильцы дома, получавшие несомненное удовольствие от разворачивающегося на их глазах романа, день и ночь обсуждали друг с другом, как этот неизвестно откуда взявшийся хлыщ охмуряет толстую Ирку из второго подъезда.
А Ира поддалась охмурежу так охотно, что порой становилось просто неудобно – ни дать ни взять телочка, сама идущая на заклание. От ее пресловутой вялости и сонливости не осталось и следа.
– Владик! – кричала она в телефон, в возбуждении перебирая по паркету босыми ногами. – Ты где, Владик?! Я сейчас! Я еду!!!
Из бездонных шкафов богатой невесты в мгновение ока были извлечены короткие юбочки и декольтированные платьица, которые, будучи натянутыми на полную попку так, что грозили вот-вот с треском лопнуть на ней, и увешанными спереди ужасающе безвкусной бижутерией, уродовали Ирину как могли.
Но счастливая девушка, до двадцати пяти лет делившая постель разве что с любовными романами в глянцевых обложках, своего смешного положения не замечала. Как не замечала она и того, что всюду, где только она бывала со своим кавалером, платить за все приходится именно ей. Сам Владик или именно в этот момент «случайно» оказывался не при деньгах, или вдохновенно сочинял какую-нибудь слезливую историю о том, как он вынужден был спасать друга из крайне неприятной ситуации, для чего пожертвовал сразу всей наличностью.
– Боже, какая ерунда! – отмахивалась Ирина и, вынимая из сумочки пластиковую карточку, снимала в первом же попавшемся на пути банкомате сумму, достаточную для пошива целого приданого для девушки из среднестатистической российской семьи.
Подумаешь, большое дело – деньги. На деньги ей было наплевать! К Ирине пришла Любовь – и все остальное перестало ее волновать абсолютно, абсолютно!
В конце концов Марию Антоновну, а именно так звали нашу клиентку, всерьез обеспокоило увлечение дочери. Молодой человек без определенных занятий казался слишком подозрительным. А его бурные ухаживания – слишком неотступными и быстрыми, как натиск чапаевской кавалерии.
Не поленившись нанять частного детектива, бдительная мать решила навести справки и…
То, что она узнала, повергло Марию Антоновну в шок и заставило всю ночь пить лавровишневые капли пополам с валокордином.
Оказывается, в определенных кругах – в кругах донжуанистых альфонсов, увивающихся за богатыми и одинокими женщинами, – Владик Липатов был очень хорошо известен.
И даже среди этих людей, в силу рода своих занятий далеких от таких понятий, как честность и порядочность, Владик считался отпетым подлецом.
Он размещал свои фото на всех известных интеренет-сайтах знакомств, но откликался и заводил романы только со зрелыми и состоятельными женщинами, которых затем беззастенчиво обирал.
Более того, он заводил романы везде, где только можно, не дрогнув ни единым мускулом, отбивал дам у своих «коллег по цеху», он залезал в огромные долги и месяцами прятался от кредиторов, он выкачивал из женщин деньги со скоростью дояра-рекордсмена, а когда роман подходил к концу, не брезговал даже шантажом, угрожая рассказать «о наших отношениях» мужу, шефу, детям, любовникам…
Во всем этом пройдоха Владик сильно поднаторел, имея всего-навсего двадцать лет от роду!
И он даже шел еще дальше, открыто предлагая «секс-услуги и экскорт одиноким и щедрым дамам» через Интернет и газеты частных объявлений (в доказательство перед нами была выложена на стол целая стопка таких объявлений). Истосковавшееся по мужской ласке женское сердце попадалось на удочку этого объявления – и неизбежно было разбито, когда через несколько недель безупречного рыцарского поведения Владик превращался в жестокого и расчетливого типа, который начинал вести себя, как дорогая проститутка.
Коротко говоря – Владик был типичной сволочью.
Оправившись от шока, Мария Антоновна задумалась, как быть дальше.
– Конечно, я попробовала переговорить с Ирочкой, но она не захотела меня слушать, ударилась в слезы и истерику. Господи, таких вещей мне наговорила – и что это не «он», а какой-то его тезка и однофамилец, и что я «его» совсем не знаю и что завидую ее счастью, не желаю отпускать от себя, чтобы не остаться на старости лет одной… Самое неприятное, что и муж тоже отказался меня поддержать. Когда я пришла к нему поговорить об этом прохвосте и об Ирочке, Матвей только отмахнулся от меня! «Ну, милая моя, это все ваши, бабские дела, а у меня своих проблем по горло» – это все, что я услышала от мужа. Поэтому мне приходится действовать в одиночку. Ведь понятно же, что моя дочь этому Владику не нужна – ему нужны ее деньги!
– И? – осторожно спросила я.
– И вы должны сделать так, чтобы Ирочка его прогнала. Сама! Как вы это сделаете – не моя забота. За это я плачу вам деньги.
И вот теперь, когда клиентка ушла, мы с Люськой сидели друг напротив друга и с напряжением соображали, что же нам делать.
Но, в общем, выбор нам был предоставлен не очень большой, и в конце дня план был разработан. Он не блистал ни остроумием, ни оригинальностью, был старым как мир, зато обещал принести почти немедленный результат.
Нам, загримированным под богатых и одиноких, как выразилась Люська, дамочек, нужно было познакомиться с этим Владиком и закрутить с ним хотя бы какое-то подобие романа. Понятно, что не обеим сразу, хотя этот прожженный жиголо наверняка не отказался бы «обслужить» и двоих дамочек одновременно.
Люська предложила такую диспозицию: она знакомится и флиртует, а я собираю на парочку убийственный компромат.
