– Где второй флакон?
– Я его съел.
– Неудивительно, учитывая твое нынешнее состояние. У нас был договор. Одна ампула. Раз в месяц. Ты нарушил контракт.
– Плевать я хотел на твои контракты.
Ген напрягся, но путы не поддавались. Бесполезно. Лоулесс поднял трость, приложил ее конец к щеке Гена и заставил его повернуть голову.
– Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, грязная неблагодарная свинья! Мне бы не хотелось начинать все заново с кем-то другим.
Ген плюнул в старика, но промахнулся. Плевок попал на пол, под ноги.
– Я говорила, что он не подходит для этого.
Старик посмотрел на стеклянную перегородку, за которой стояла рыжеволосая женщина, сжимая в руках микрофон.
– Мег, оставь нас.
«Значит, вот как ее зовут!»
– Он не достоин такой чести, он – дурак,– не унималась та.
– Мегера! У него свои недостатки, у тебя – свои. И ты для этого дела точно не подходишь. Выйди немедленно. Я не собираюсь выслушивать еще и твое чириканье!
Он махнул рукой. Двое охранников тут же вошли в соседнюю комнату и выпроводили женщину насильно.
Ген даже ощутил уважение к этому мудрому старику. Он правил в своем королевстве железной рукой.
– Лоулесс.
Ген покатал это имя на языке, словно редкое красное вино с богатым букетом.
– Значит, ты вспомнил меня?
– Нет, вон тот так сказал.
Лаборант стоял, повернувшись к ним спиной, и смотрел на компьютерные экраны, на которых плясали ломаные линии волн мозговой активности Гена.
Пленник с тревогой следил за извилистым графиком.
– Мы снимаем ЭЭГ,– пояснил Лоулесс.– Электроэнцефалограмму. Карту электромагнитных волн твоего мозга. Ты, конечно, помнишь, что все это было и прежде?
– А чего ты хочешь добиться?
Невинные, казалось бы, слова заставили Лоулесса запнуться. Какой еще вопрос был бы более очевиден в такой ситуации?
Старик положил дряблую высохшую руку на молодое упругое плечо Гена.
– То, что предлагали Одиссею, а он по глупости отверг. Что искал Гильгамеш, но так и не обрел. Что украл Тифон, и за свой грех был обращен в цикаду… а это больше, чем заслуживал бедный брат Приама. Что обещали суки Кибелы, но так и не дали. Дар, которым Рок наградил Киклада, в наказание мне. Бессмертие.
– Ты сошел с ума.
– Мой мальчик, какой ты смешной. Разница между безумием и эксцентричностью заключается в толщине кошелька. Поэтому я весьма и весьма эксцентричен. А теперь отвечай: что ты знаешь о своей жизни?
Ген бросил на Лоулесса удивленный взгляд. Опять этот вопрос!
График на экране синхронно подпрыгнул. Потрясенный лаборант повернулся к хозяину.
– Работает!
– Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки. – Старик потрепал Гена по руке.– Хорошо. Может, твой упрямый умишко поможет нам.
Он снова поднял палку и, с силой вдавливая ее в щеку Гена, заставил того повернуть голову к экранам.
– Это альфа-волны. Они нам расскажут о тебе всю правду.
Ген услышал, как открылась дверь и кто-то вошел в комнату. Он приподнял голову и увидел рыжеволосую женщину, подошедшую к кушетке. На ней был белый медицинский халат, а в руках – поднос. На подносе стояли маленькие склянки, заполненные прозрачной жидкостью, ватные тампоны и пипетка.
– Мег.
Женщина не ответила.
Она взяла пипетку и принялась капать на тампоны жидкостью из баночек. Ген встревожился. Он забился в путах, презрев боль в содранных запястьях.
– Я думал, что ты приказал ей уйти!
