Пророка, чтобы своим долголетием вы посрамили самого Мафусаила!
- Чертенок! - довольно усмехался мужчина, отвешивая парню несильный подзатыльник, от которого тот без труда уворачивался.
- И почили в бозе в окружении безутешных внуков и правнуков, унаследовавших нежные зеленые очи госпожи Элизы… - мстительно заканчивал Айсен, поминая надоедливую поклонницу.
Менестрель притворно хмурил грозные брови:
- Ты пришел заниматься или языком чесать, как кумушка у колодца?
А наследующий день Кантор опять вспоминал излюбленную тему:
- Слушай, может тебе еще кандалы нацепить для полного комплекта? Правда, греметь цепями будешь как призрак любимого дедушки… Хотя для кого как, тоже своего рода музыка.
- Когда у тебя День рождения? Я у юродивого Базиля по такому случаю его вериги выкуплю, тебе понравится…
- Вряд ли, - скептически пожимал плечами Айсен, - Вашими стараниями я скоро превращусь в полноценную нечисть!
- Мальчик, любовь, даже самая великая, вовсе не означает, что все свое время ты обязан обливать слезами драгоценный образ! Тем более что уныние есть смертный грех…
Характер у знаменитости действительно был несносный, прямо скажем кошмарный. Непонятно было, когда он говорит серьезно, а когда шутит в своей своеобразной манере, но по отношению к Айсену в его подколках и придирках не было ничего злого, и молодой человек даже начал находить удовольствие в их пикировках. Он точно знал, что этот человек никогда не унизит его и никогда не ударит словом по- настоящему больно, а то, что слова либо их отсутствие бьет куда больнее, чем кулак и плеть, он выучил крепко.
Айсен возвращался от него если не счастливым, то во всяком случае радостным и, как ни странно, умиротворенным. Возможно, что боль его никуда не делась, лишь отступив вглубь, но улыбка стала появляться на лице куда чаще!
Как раз к осени Кантор начал брать его с собой, когда решил, что юноша сможет перенести такое испытание для психики, как высший свет и знать без последствий.
В первый раз Айсен волновался настолько, пытаясь удержать в памяти хоть что-то из обширного свода правил западного этикета, в котором его наставник неожиданно тоже оказался знатоком, что едва не свалился в обморок, с трудом вспоминая, что людям полагается еще дышать. Однако в целом вечер у недавно овдовевшей баронессочки прошел тихо и мирно, хозяйка дома была полностью поглощена своим старым добрым другом, а немногочисленные гости - перемыванием им костей. От Айсена не требовалось почти ничего, и ему даже досталось небрежное замечание: «Какой миленький мальчик!».
И на том спасибо: Айсен испытал лишь облегчение, что не ударил в грязь лицом и справился. Никакого триумфа он не ощутил, только громадную усталость, как только отпустило напряжение.
Естественно, что дело не ограничилось единственной успешной вылазкой, и она повлекла за собой другие. Постепенно Айсен привык, наблюдая из тени громкого имени своего наставника за этой странной, непохожей ни на что жизнью, в которой романтические фантазии, набившие оскомину еще стараниями Фей, превосходно сочетались с изощренной ядовитой циничностью, дополняя друг друга. Интриги и первая дуэль на его глазах в сиянии шелка, и невинный флирт и почти ничем не прикрытые измены… Есть ли во всем этом что-то настоящее?
- Есть, мальчик, - заметил Кантор, глядя, как герой нынешнего турнира недовольно стряхивает с клинка густые тягучие темные капли. - Смерть - она всегда настоящая… Но вопрос ты задал хороший!
Он непривычно тепло улыбнулся ученику. Главным оружием трубадура против тех, кто превосходил его в родовитости, но не в уме, оставались дерзость и насмешки. Оружием, с которым не сравниться иной шпаге, хотя и клинок не выглядел в его руках неуместным. Кантор даже попробовал добиться чего-нибудь от Айсена и на этом поприще, но тут уже потерпел полное фиаско.
- Господи, да что ж ты ее боишься! Она не кусается! Во всяком случае, с той стороны… Обязательно запомни, что ты сейчас сделал! Может быть, тебе повезет, и твой противник умрет от смеха. Как ты собрался мчаться куда-то на край света, если и кухонный ножик в руках едва удерживаешь?!
- Я не собираюсь ни с кем драться! - протестовал молодой человек.
Кантор был не совсем прав. Гибкое, развитое давнишними занятиями танцем тело легко вспомнило ловкость, забытую из-за всех болезней и лавиной следовавших в его жизни перемен, из-за которых тренировки были заброшены. Так что проблема заключалась несколько в другом.
- Да? А грабителю на дороге ты тоже песенку споешь? - ехидно интересовался мужчина, - Слово, знаешь ли, иногда нуждается в подкреплении более весомыми аргументами. Точно блаженный!
Однако неизбежное все-таки случилось, причем как всегда в максимально неудачный момент. Обычно чертов ошейник оставался тщательно скрытым одеждой, но день был душным и очень жарким, и Айсен немного ослабил ворот, чтобы освежиться, будучи уверенным, что его никто не видит.
Волнение не помешало ему отыграть так, что Ее Светлость, на приглашение которой Кантор рискнул притащить своего ученика, осталась довольна и улыбалась юноше в высшей степени доброжелательно.
- Что ж, вижу, слухи нас не обманули, и ученик достоин учителя! Однако что с вами, мой друг? - все еще придерживая подле себя Айсена, обратилась Элеонора к трубадуру, едва успевшему в тайне вздохнуть с облегчением. - Вы не заболели, что решили вдруг стать рабовладельцем?
Серые, мгновенно сузившиеся, глаза мужчины встретились с потемневшими глазами юноши.
- Упаси меня Боже! - небрежно дернул плечом Кантор. - Я всего лишь взял его в аренду.
- Какое пятно на вашей репутации! - протянула Элеонора.
- Моя репутация настолько блистательна, что ее давно пора было слегка подпортить, - фыркнул Флев. - Неудобно, право, быть совершенством в нашем несовершенном мире.
Кантор привычно отшучивался, а заледеневший, бледный как полотно, Айсен стоял под перекрестьем взглядов, думая даже не о неизбежном ливне презрения на свою голову, а о напутствии наставника, судя по всему тоже изрядно нервничающего перед их общим выходом в столь блестящий круг.
- Опозоришь меня - шею сверну! - ласково пообещал менестрель.
Как он может допустить хотя бы тень подозрения в благородстве своего учителя! Ни чьей вины, кроме его в скандале нет…
- Ваша Светлость, - севшим голосом выдавил Айсен, запнувшись под обратившимся на него холодным взглядом герцогини, - Это… не знак унижения, а знак ожидания! Когда оно закончится, я сниму его.
Элеонору, кажется, позабавило его неловкое вмешательство, а вспыхнувший на щеках лихорадочный румянец умилил, и благоволение высокой особы было получено.
По глазам было видно, что Кантор желал бы высказать много «нежных» слов своему ученичку по возвращении домой, но вместо того произнес только:
- Поздравляю… - мужчина устало потер виски, - Сегодня ты приобрел удачное романтическое амплуа!
- Простите…
- Да мне-то что сделается! А вот как бы ты потом не пожалел о своем упорстве!
Айсен промолчал.
И все же даже Кантор был вынужден сдаться, едва ли не скрипев зубами, когда молодой человек засобирался в дальний путь. Так бездарно загубить все усилия, рисковать сложить голову каждый день ради чьей-то постели! Святому Якову, что ли, помолиться, чтобы излечил мальчишку от безумия!
Правда, основываясь на собственном богатом опыте, он мог сказать, что в подобных запущенных случаях не помогут ни самые горячие молитвы, ни разумные увещевания…
- Придется тебя провожать! - заключил менестрель, прежде чем некуртуазно надраться в одиночестве от внезапной тоски.
По счастью, известия пришли раньше, чем Айсен успел совершить фатальную ошибку. Во-первых, осада Фесса была снята, окончившись ничем, а после боя в районе Уджды и позорного поражения, рыцари - иоаниты и вовсе были вынуждены убраться в Валетту зализывать раны. Христово воинство все больше теряло влияние на Востоке, а о Фейране пришло короткое скупое известие: его видели и видели живым в Уджде.
