крохотные фигурки людей, у него от восторга перехватило дыхание. За стенами города он видел квадраты полей и темные леса. Несмотря на то, что сейчас его окружала ночь, Герлах испытывал более сильные ощущения, чем тогда, на куполе собора. Бесконечная, бездонная пустота лежала у его ног. Высота не принижала степь, наоборот, она подчеркивала ее величие.
Огней факелов больше не было видно.
Кветлай провел Герлаха в пещеру, вход в которую смотрел в черную пустоту. Внутри было сухо и холодно. Довольный Кветлай уселся на пол пещеры и принялся рыться в своих мешках. Вскоре он запалил огонь и подкормил его специально запасенными костями животных.
Огонь разгорелся и осветил гладкие стены пещеры мерцающим светом. Герлах сбросил на пол вещевой мешок и снял самые тяжелые части доспехов. Потом он аккуратно прислонил к стене знамя роты и присел напротив Кветлая, протянув руки к небольшому костерку.
Кветлай продолжал свою непринужденную болтовню.
— Замак Спаенья? — спросил Герлах, обводя рукой вокруг.
— Яха, Вебла, яха!
Из мешков Кветлая чудесным образом появились полоски соленой сушеной рыбы, сухие лепешки, куски вяленой рыбы и четыре яйца. Яйца, чтобы они не испортились, были сварены вкрутую в уксусе. Кветлай показал Герлаху, как очистить яйцо от скорлупы, покрутив его между ладонями. Еще у них были фляги с водой, а у Кветлая — небольшая, обтянутая кожей бутылка с квасом, которую он с торжественным видом и откупорил.
Это была самая лучшая, самая сытная еда в жизни Герлаха Хейлемана.
В пещере становилось холоднее. Кветлай и Герлах улеглись на пол и передавали друг другу бутылку с квасом. Кветлай подбросил в костер последние кости и скорлупу от яиц. Он продолжал говорить, и по его интонации Герлах понял, что юноша рассказывает ему традиционную для долгих переходов историю — один из мифов его круга. Временами — видимо, это было частью непонятной для Герлаха истории — Кветлай вдруг садился и смеялся неестественным громких смехом в сторону колышущихся в пещере теней.
Закончив свою историю, Кветлай выжидающе посмотрел на Герлаха.
— Вебла
— Что?
— Вебла… Вебла… ты, — кивал головой Кветлай.
Герлах понял, что теперь его очередь. Он отхлебнул глоток воды из фляги и начал свою историю:
— В старые времена жило племя людей, племя Анбероген. В этом племени появился на свет ребенок. Ребенка назвали Сигмар. В ночь, когда он родился, в небе появилась звезда с двумя хвостами…
Герлах неторопливо вел свой рассказ, Кветлай заинтересованно слушал. Герлах дошел до известной истории об Ущелье Черного Огня, когда что-то взвыло в темноте и перебило его. Кветлай не обратил на вой внимания. Герлах продолжил рассказ и снова умолк, услышав инфернальный гул и смех, которые совсем недавно нападали на него в степи.
Кветлай сел и рассмеялся своим громким фальшивым смехом в сторону пляшущих в пещере теней.
Шум стих.
Из глубины пещеры снова раздался смех, к нему примешивался тихий стук молоточков. Кветлай повернулся и рассмеялся в этом направлении. Тишина.
Герлах продолжил свою историю, но снова сбился, когда прыгающие вокруг огня тени начали что-то тихо нашептывать. Кветлай слегка потянулся к теням и смехом заставил их умолкнуть.
— Привидения… духи степи? — спросил Герлах.
Кветлай закивал, сам толком не понимая, чему кивает.
— Они нападали на меня. Пугали меня.
Свист и шипение ворвались в пещеру. Кветлай повернулся ко входу в пещеру и снова рассмеялся громко, но неестественно.
— Аха-ха-ха-ха!
— И смех прогоняет их… — выдохнул Герлах и улыбнулся.
Когда на середине истории о мантии Йоханна Хелстрёма где-то под потолком начали скрежетать железные петли, он задрал голову и вместе с Кветлаем разразился диким хохотом:
— Ха-ха-ха-ха!
Кветлай устроился поудобнее и напомнил Герлаху:
— Йоханн… Йоханн…
Герлах улыбнулся:
— И вот, как я уже говорил, Хелстрём был первым в роду Великих Теогонистов.
Кветлай заснул до того, как история Империи сигмаритов подошла к концу. Герлах посидел немного, потом взял из костра горящее ребро и прошел в глубь пещеры. Глаза его не обманывали. На белой известковой стене были нанесены рисунки.
Примитивные изображения, сделанные углем и охрой. Мужчины верхом на лошадях на охоте.
Черные дротики вонзаются в оленей и лосей. Какими бы грубыми ни были рисунки, силуэты лошадей были легкоузнаваемы. Низкорослые степные пони с коричневой шкурой и черными спутанными гривами. Угловатые фигурки всадников были нарисованы без одежды, но у каждого за спиной были орлиные крылья.
Герлах поднес потрескивающее горящее ребро ближе к стене. Внизу были нарисованы боровы и овцы. Большой холм, окруженный лошадями, — было похоже, что лошади насажены на колья. Звезда с двумя извивающимися огненными хвостами. Всадники в золотых доспехах.
Золото было настоящим — тонкие листы драгоценного металла, вбитые в известняк. Герлах пригляделся внимательнее и понял, что перед ним не всадники вовсе. Скачущие фигуры изображали человеко-коней. Тела летящих коней с человеческим торсом на месте шеи. Фигуры широко раскинули руки, торжествующе потрясая изогнутыми луками и черными дротиками.
Кентавры. Мужчины-кони. Кони-мужчины. Или, представил Герлах, это древние люди, жизнь которых настолько зависела от лошадей, что они стали неразделимы.
Огонь угас. Наскальные рисунки исчезли, словно умчались в темноту.
Герлах тихо вернулся к затухающему костру, где мирно спал Кветлай.
Он уже собрался сесть, как вдруг услышал низкий протяжный стон. Герлах рассмеялся на звук, но стон не стал тише. Он рассмеялся снова, громче и энергичнее, стон смолк, но перешел в торопливый шепот.
Звуки исходили от входа в пещеру.
Герлах вышел на открытую площадку и громко и грубо расхохотался в темноту. Он слышал, как фантом смеха ползет в ночи, и приготовился хохотать снова, чтобы прогнать его прочь.
Чья-то рука прикрыла ему рот.
Это был Кветлай.
Юноша указал рукой на склон горы.
Далеко внизу, между каменными уступами, двигались горящие факелы кулов.
Кветлай затушил костер и, схватив седельный меч, подошел к выходу из пещеры. Герлах надел снятые доспехи и начал заряжать пистолет, но Кветлай остановил его и похлопал ладонью по мечу. Все было понятно без слов. Если они хотят остаться в живых, им следует действовать тихо.
Герлах отложил пистолет в сторону и вышел вслед за Кветлаем под звездное небо. В одной руке он сжимал саблю, в другой — нож.
Внизу по-прежнему мерцали факелы, но к ним прибавилось множество точек, которые двигались по пересекающим плоскую гору ущельям.
Кулы не двигались в их направлении. Они могли провести весь остаток ночи, безрезультатно рыская по пещерам.
