Помимо малого достатка, были и другие проблемы. Так мой отец грозился судом и требовал отдать ему вещи, оставшиеся после смерти мамы. Мы решили с ним не спорить и отвезли ему то, что он хотел, в том числе и кровать. После этого мне пришлось спать на полу, так как с оставшейся дома раскладушки мне было самостоятельно не встать – мешал большой живот.
Не дождавшись моего появления в положенные сроки, врач консультации стала дозваниваться нам домой, требуя явиться на приём. Отговорки ею не принимались, она сильно ругалась, пришлось выбираться. Из консультации меня на «скорой» отправили прямо в больницу возле Финляндского вокзала. Там меня месяц лечили, сняли угрозу выкидыша, сбили чрезмерно высокое давление и отпустили домой. Перед выпиской врач в ординаторской вытащила из ящика стола таблетки, сказала, что они дорогие, и у нас на них средств не хватит, и просто отсыпала мне пригоршню с собой. С подобным бескорыстием и добротой мы столкнёмся впоследствии не раз. Например, в 1-ом Медицинском институте, куда мне вскоре придётся отправиться. Врачам дородового отделения Института я безмерно благодарна за их помощь и участие.
Состояние моё было угрожающим, надо было делать кесарево сечение, но они думали не только о том, что надо спасать мать и ребёнка, но и о том, как мы будем жить потом. После кесарева женщине долгое время нельзя поднимать тяжести, в том числе и быстро подрастающего ребёнка. Если бы Ивану стало хуже, мы оказались бы в тяжёлой ситуации. Врачи знали, что у нас нет никого на подхвате – ни бабушек, ни дедушек, а кто-то в семье обязательно должен справляться со всеми хозяйственными проблемами. Решили тянуть до последнего. И врач, и заведующая отделением оставили мне свои домашние телефоны, чтобы в случае чего я звонила им в любое время дня и ночи – они приедут, как только понадобится. А помимо этого они огорошили меня тем, что стали собирать для нас среди медперсонала детские вещи, и мне пришлось объяснять им и даже убеждать, что наши друзья уже всё приготовили, и мы ни в чём не нуждаемся. Марину Александровну Кулешову вспоминаю с особой благодарностью – это врач от Бога.
5
Радость и печаль оказываются невольными спутниками гораздо чаще, чем принято думать.
За полтора месяца до рождения Лёши умер мой любимый учитель – преподаватель прозы в литературном клубе «Дерзание», драматург Рудольф Кац. Это повлияло на моё самочувствие и настроение, усилило тревогу. Грань между жизнью и смертью стала казаться очень тонкой. Я как раз уговорила врачей ненадолго выпустить меня из 1 Медицинского, надеясь, что дома и стены помогут. Но это печальное известие, свалившееся неожиданно, быстренько возвратило меня в больницу, где, несомненно, я чувствовала себя лучше.
- Убью Щепочкину, - свирепым голосом произнесла моя подруга Юля, узнав, что та звонила нам и рассказала о смерти учителя.
У Юли самой через полтора месяца умрёт муж, молодой писатель-фантаст Гена Фадеев. И мне никто об этом не сообщит. И между похоронными хлопотами Юля найдёт силы и время на то, чтобы сшить Лёше марлевые подгузники, забежит к нам, чтобы их передать, и мы ничего друг другу не скажем. Рождение и смерть граничат с запредельным, а его словами не выразишь.
