— Хорошъ у насъ вышелъ головастый, баринъ! Ахъ, какъ хорошъ! Я хот?лъ его запречь, но барыня не приказали.
Изъ комнатъ вышла сама барыня, увернутая и укутанная до невозможности. Черезъ н?сколько минутъ тройка плавно вы?хала изъ поселка.
Впереди, по бокамъ, однообразно, безгранично легла степь. Иванъ Петровичъ приподнялся. Щемящая, захватывающая радость наполнила его душу мгновеннымъ порывомъ.
— Ефимъ! пусти во всю, — приказалъ онъ. Ефимъ подобрался и собралъ возжи. Иванъ
Петровичъ перегнулся и смотр?лъ на лошадей.
— Ты настудишь ноги, — зам?тила ему мать. Онъ с?лъ и увернулся тепл?е. Радостное чувство опять уже см?нялось тяжелой тоской.
Онъ оглянулся и увидалъ рядомъ съ собой закутанную фигуру матери.
— Маменька, — сказалъ онъ очень тихо, — помните, мы такъ-то ?хали съ вами давно, давно… Я еще былъ кадетомъ. Тоже передъ праздниками ?хали.
— Да, да, — сказала она, не поворачивая головы.
— Какъ я тогда молодъ былъ! — грустно улыбнулся Иванъ Петровичъ. И ему захот?лось прибавить:
— Какъ я в?рилъ въ счастье!
Онъ вспомнилъ бл?дное лицо Муси и ему стало мучительно жаль ея, ея молодости, ея счастья… Еслибы онъ зналъ, что сд?лать, чтобы дать ей это счастье, онъ въ эту минуту не остановился бы ни передъ ч?мъ.
— И теперь еще не старъ, — зам?тила мать. Ему припомнилась его недавняя в?ра въ любовь Муси и ему стало стыдно.
— Н?тъ! — сказалъ онъ, какъ бы защищаясь отъ обвиненія. — Н?тъ, н?тъ… Гд? ужъ? Не т? года! — онъ отвернулся, чтобы не встр?чаться со взглядомъ матери и добавилъ:- Я сд?лалъ «ее» очень несчастной. Если она вернется сюда, будемъ добры къ ней!
Мать не отв?чала ему, но онъ угадалъ ея мысль, какъ будто она высказала ее вслухъ.
— Она не вернется!
И онъ прошепталъ съ тоской, безъ т?ни надежды:
— Если… если…
