— Боже упаси! — махала руками Глафира Осиповна. — Тамъ у Чиркина тарантасикъ есть; тарантасикъ возьметъ. Какъ можно въ тел?г?!
— Не простой какой-нибудь! — самодовольно зам?чала Татьяна Алекс?евна. — Вы думаете, какъ? У него противъ вс?хъ товарищей отличіе, — съ отличіемъ кончилъ.
Ольга прихорашивалась передъ зеркаломъ и думала только объ одномъ: скоро ли Платоша увезетъ ихъ въ городъ. Она боялась, что братъ пожелаетъ отдохнуть и первый годъ заживется въ деревн?.
Ц?лыхъ три дня длились ожиданія, а Платона все еще не было; наконецъ, въ одинъ вечеръ, когда вс? три женщины пили чай въ зальц?, Ольг? послышалось будто кто-то быстро вб?жалъ на крыльцо и вошелъ въ прихожую: она л?ниво поднялась съ м?ста, чтобы посмотр?ть, кто вошелъ, но дверь зальца отворилась и на порог? ея показался Платонъ. Татьяна Алекс?евна и Ольга сразу узнали его: средняго роста, худошавый, съ бл?днымъ лицомъ и маленькой бородкой клиномъ, онъ гляд?лъ на нихъ близорукими, немного прищуренными глазами, а губы его улыбались и придавали лицу выраженіе н?жной, сосредоточенной радости.
— Платоша! — закричала Татьяна Алекс?евна и бросилась къ сыну; но прежде, ч?мъ она усп?ла обнять его, она уже зам?тила, что од?тъ онъ былъ въ поношенное и некрасивое платье и что вм?сто багажа, онъ бросилъ въ прихожей простой холщевый м?шокъ. Ольга тоже поц?ловала брата.
— Но какъ же ты подъ?халъ, Платоша? Гд? твой экипажъ? — спросила она.
— Экипажъ? — см?ясь, переспросилъ братъ. — Я п?шкомъ.
— П?шкомъ? Ты?! — въ одинъ голосъ закричали мать и сестра.
Платонъ весело успокоилъ ихъ, ув?ряя, что такая прогулка нисколько не утомила его. Онъ узналъ Глафиру Осиповну и прив?тливо пожалъ ей руку. Когда мать стала усаживать его пить чай, онъ попросилъ позволенія сперва умыться и, умывшись, весело принялся за свой стаканъ.
Разговоръ пошелъ вяло. Говорилъ и см?ялся одинъ Платонъ. Глафира Осиповна не спускала съ него глазъ, какъ бы стараясь запечатл?ть въ своей памяти мал?йшія подробности его наружности и одежды; Ольга безпокойно верт?лась на стул?, сгорая нетерп?ніемъ узнать что-нибудь о планахъ брата; Татьяна Алекс?евна чувствовала себя почему-то очень неловко: она старалась улыбаться, глядя на счастливое лицо Платона, но въ душу ея невольно вкрадывались сомн?нія и ее не на шутку сердили и пристальный взглядъ Глафиры Осиповны, и небрежность костюма, и скромная простота обращенія ея сына. Какъ бы поддаваясь общему настроенію, Платонъ вдругъ притихъ и лицо его стало серьезно и печально.
— Каковъ годикъ-то выпалъ, мама! — началъ онъ дрогнувшимъ голосомъ:- вы съ сестрой мало писали мн? о томъ, какъ обстоитъ д?ло у васъ, но и зд?сь, поди, круто пришлось: недородъ, бол?зни. — Татьяна Алекс?евна вяло усм?хнулась.
— У насъ, благодаря Богу, ни бол?зней, ни недороду. Напротивъ, по высокимъ ц?намъ годъ вышелъ удачн?й другихъ,
— Ты это про себя, мама, — перебилъ ее Платонъ и чуть-чуть покрасн?лъ;- а я спрашиваю про село, про мужиковъ.
— Другъ мой! — зам?тила Татьяна Алекс?евна:- теб? должно бы быть изв?стно, что съ мужиками у меня ничего общаго н?тъ; никакихъ сношеній.
Платонъ быстро взглянулъ на мать, покрасн?лъ еще больше и замолчалъ.
— Про мужиковъ вы изволите интересоваться, — вм?шалась Глафира Осиповна, — такъ я хотя съ ними компаніи не вожу, а все по сос?дству знаю. Тяжело было, очень тяжело! Хл?бъ такой ?ли, что я однова взглянула, да сплюнула. Нужда вотъ какая! крайняя нужда! Еслибы не помощь отъ земства, — не прожить бы, куда! А только, Платонъ Михайловичъ, я вамъ скажу: отчего нужда? Все оттого же: грубость, л?нь, пьянство. Ему бы работать, а онъ въ кабак? валандается; ему бы коп?йку беречь, а онъ ее ц?ловальнику тащитъ. Вотъ и нужда откуда; в?рьте мн?, Платонъ Михайловичъ.
Платонъ пересталъ пить чай и разс?янно м?шалъ ложечкой въ своемъ стакан?.
— Та-акъ, — протянулъ онъ, какъ бы въ отв?тъ на слова Глафиры Осиповны. — А нужда, говорите вы, велика?
— Велика! Это что и говорить. Опять же и этотъ годъ плохой. Кто будетъ счастливъ, а у кого и посл?днее прахомъ пойдетъ, ничего не удержитъ.
— И эпидемія?
— Это что-же — эпидемія? — переспросила Глафира Осиповна.
— Бол?зни, значитъ. Бол?зни у нихъ ходятъ? Много больныхъ?
— Больныхъ-то? У насъ, слава Богу, въ сел? тихо, а вотъ въ трехъ верстахъ, въ Шахов?, изволите помнить? Тамъ валится народъ, валится… Сперва въ жаръ челов?ка кинетъ и станетъ онъ что твоя плеть…
— Въ Шахов?? — задумчиво переспросилъ Платонъ. — Знаю, помню.
Татьяна Алекс?евна тревожно сл?дила за сыномъ.
— Полно вамъ! Что это за разговоры для первой встр?чи, — наконецъ, забормотала она. — Разскажи ка, Платоша, про себя; а отъ зд?шнихъ новостей, заботъ, да печалей ч?мъ дальше, т?мъ лучше. Мужикъ везд? и всегда одинъ и тотъ же: ноетъ, жалуется, а когда ему протянутъ руку, — онъ сейчась же зазнается, избалуется и запьянсгвуетъ хуже прежняго,
— Не хуже Митюхина, — зам?тила Ольга и на ея губы наб?жала брезгливая гримаса.
— А что такое про Митюхина? — осв?домился Платонъ.
— Да вотъ такъ же все жаловался, въ ногахъ у мамы валялся, а когда мама сдалась и дала ему денегъ подъ будущій урожай, онъ сейчясъ же напился, сталъ кричать, что мама обобрала его, посл?днюю рубашку сняла, да такъ, съ горя дескать, пропилъ все, до посл?дней коп?ечки.
Ольга презрительно пожала плечами, а Платонъ опять покрасн?лъ и опустилъ глаза.
— Комедія! — вставила свое слово Глафира Осиповна.
— Отчего же комедія? — вступился Платонъ, но Татьяна Алекс?евна перебила его.
— Ахъ, полно, Платоша! — заговорила она съ явной досадой въ голос?. — Ты давно не жилъ въ деревн?, забылъ. А я теперь благодарю Бога за то, что онъ внушилъ теб? желаніе учиться и теперь у тебя полная возможность вырваться отсуда какъ можно скор?й и какъ можно дальше.
Платонъ удивленно взглянулъ на мать.
— Но я нисколько не желаю вырваться отсюда, мама, — зам?тилъ онъ. — Зд?сь бол?е, ч?мъ гд?-либо, пригодятся мои знанія. Моя мечта жить въ деревн? и служить народу.
Ольга съ шумомъ уронила ложку и отодвинула стулъ.
— Что? Ты не у?дешь отсюда? Ты не будешь жить въ город?? — закричала она.
Платонъ взглянулъ на нее и смутился.
— Что же такъ поразило тебя? — тихо спросилъ онъ.
— Ты не у?дешь отсюда? — чуть не плакала Ольга. — Но что же ты заработаешь зд?сь? Стоило ли учиться, чтобы работать потомъ за м?дныя деньги?
— Не въ деньгахъ и д?ло, — еще тише отв?тилъ Платонъ. — Я не гонюсь за заработкомъ. Лучшая награда за трудъ, — это та польза, которую онъ приноситъ. Ты согласна со мной?
Онъ взглянулъ на мать, но та сид?ла съ холоднымъ, недовольнымъ видомъ.
— Мы поговоримъ объ этомъ въ другой разъ, — сухо отв?тила она на вопросъ сына.
Глафира Осиповна встала. Она съ слащавой улыбкой поц?ловала Татьяну Алекс?евну и Ольгу, пожала руку Платону и вышла. Не усп?ла закрыться за ней дверь, какъ Ольга вскочила съ своего м?ста и съ силой бросила ей всл?дъ чайное полотенце.
— Иди, иди теперь околачивать языкъ-то. Такъ и подергивало ее, всю подергивало отъ радости; вид?ла я! Все село надъ нами теперь пот?шаться станетъ. — Ольга взмахнула руками, бросилась на стулъ и громко заплакала.
— Оленька! — строго окликнула ее Татьяна Алекс?евна. — Оленька! нехорошо!
Платонъ удивленно гляд?лъ, то на мать, то на сестру.
— Въ чемъ-же д?ло? въ чемъ д?ло? — допытывался онъ.
— Не сл?довало теб? говорить при ней, при этой сплетниц?,- отв?тила ему Татьяна Алекс?евна, подняла съ пола полотенце и глубоко вздохнула.
Платонъ Михайловичъ на другой же день отправился въ Шахово, обошелъ избы, осмотр?лъ больныхъ
