l:href='#n_49' type='note'>[49] для лба и поставила перед собой. Погладила, придерживая крышку рукой, словно боялась, что нечаянно снимет ее с петель. Неторопливо открыла шкатулку и стала рыться внутри. Она достала квадратный клочок бумаги и уставилась на него. Нежно потрогала бумагу и расплакалась.
Мизинчика бросило в жар от стыда, она попятилась из комнаты и случайно задела гирлянду из крохотных птичек с серебристыми клювиками, висевшую в дверном проеме.
Савита подняла глаза: в зеркале отразилось ее жутковатое перекошенное лицо.
Мизинчик стремглав понеслась по коридору. Темнота кухни поглотила ее, и девушка вмиг распласталась на полу.
Несколько минут спустя она увидела странно освещенную полу халата, волочившуюся по земле. Изысканные ступни с бриллиантовыми кольцами на пальцах медленно прошагали по западному коридору, мимо спальни мальчиков, и остановились.
Мизинчик приподняла лицо.
Это была Савита.
В руке она высоко держала свечу и пристально смотрела на засов ванной.
Раздумывать было некогда. Мизинчик помчалась по коридору к спальне Савиты и одним махом раскрыла серебряную шкатулку с
В шкатулке для
Младенец.
У Мизинчика екнуло в груди и зашумело в ушах. Она уронила снимок и обернулась к выходу.
В дверях стояла Савита, белая от ярости.
Она спокойно закрыла дверь, прошагала к Мизинчику и дала ей пощечину.
Мизинчик отшатнулась.
— Как ты посмела?! — прошипела Савита. — Прокрасться в мою спальню, как воровка!
Мизинчик что-то залепетала, схватившись за щеку. Гул в голове перерос в какофонию голосов. Девочка заткнула уши, но навязчивые, заглушавшие друг друга голоса не смолкали.
Савита выдернула пальцы Мизинчика из ушей.
— Хочешь знать, из-за чего я тебя ненавижу? — Она резко схватила фото со стола и ткнула Мизинчику в лицо: — Ты здесь потому, что
Мизинчик увидела пухлые щечки младенца и блестящие волосики — прилизанные, как у всех новорожденных. Его глазки, еще закрытые от мира, и толстые ресницы в капельках влаги. Сумбурные, бесплотные голоса продолжали стенать.
— Это ведь ты должна была умереть, ты! Когда Маджи привезла тебя, ты была такая квелая, такая мозглявая, вся кожа в прыщах. — Савита скривилась в отвращении. — Но ты выжила, а
Она разрыдалась. Слезы текли по щекам, шее и собирались в ложбинке между грудями.
— Простите, — выдавила из себя Мизинчик. Голоса в голове оглушительно гремели.
Савита откинула волосы назад.
— Этот дом никогда не станет твоим, — сказала она. — Я отправлю тебя обратно. Клянусь!
Утопленница
На следующее утро Мизинчик неподвижно стояла в ванной, прислонившись к двери. Пол остался после мальчиков мокрым, а ведро с водой — наполовину пустым. «Умерла новорожденная, — печально размышляла Мизинчик, — и меня взяли вместо нее». Но все было не совсем так. Савита не хотела ее, Джагиндер — тоже. Это утаивали от Мизинчика, хотя в доме Митталов секреты строго возбранялись.
Если днем хотя бы ненадолго закрыть дверь, тебе делали замечание и дотошно расспрашивали: чем ты там занимаешься — может, чем-то предосудительным? Единственный законный повод запереться — одно из трех ежедневных очищений: от внутренней, внешней или незримой скверны. Другими словами, для уединения отводились лишь туалет, ванная и комната для
Мизинчик с ужасом вспомнила, как вчера перепугалась. Но все трое кузенов уже благополучно помылись и вышли, раскрасневшиеся, обмотав бедра полотенцем. Тогда Мизинчик успокоилась и проворно закрепила косы на макушке.
В следующий миг она заметила, что с табурета исчезло квадратное коричневое мыло, которое там всегда лежало. Стараясь не впадать в панику, Мизинчик громко вздохнула, будто в раздражении, и решила, что Туфан просто забыл положить мыло на место. Но, отправившись по коридору в кладовку, она заволновалась: «А вдруг не забыл?»
В кладовке всегда было темно: когда в дом проводили электричество, решили, что здесь освещение не нужно. Дневного света, проникавшего сквозь узкий проход на кухню, едва хватало для того, чтобы различить мешки с рисом «басмати», что спокойно дозревал с одной стороны, и банки с закусками — пропаренным рисом в пятнах куркумы и соленой
— До сих пор не помылась, Мизинчик-ды? — спросила Кунтал, подметая коридор.
— Мыла нету!
— Как это нету? Я же только вчера принесла новое. — Кунтал просунула голову в ванную. — Так вот же оно — прям на табуретке!
Мизинчик на миг застыла от ужаса, но тотчас вспомнила вчерашний смех Туфана.
— А я и не заметила.
— Серое на сером — где уж тут заметить, — добродушно сказала Кунтал.
Мизинчик отдала новый брусок и шагнула в ванную.
Девочка трижды открыла и закрыла дверь, проверяя, не застревает ли, и только потом заперлась на задвижку. Раздевшись, Мизинчик уселась на деревянный табурет и вылила на плечо
В ванной похолодало.
Даже с закрытыми глазами Мизинчик увидела, как внезапно вспыхнул свет.
Латунное ведро ослепительно засветилось. Да так ярко и мощно, что девочка закрыла глаза руками.
Прижав ладонь к губам, чтобы не закричать, она кинулась к двери и навалилась на нее.
— Помогите! — завопила Мизинчик, жмурясь от нестерпимого блеска. Птза слезились из-за слишком резкого света.
Дрожащими пальцами Мизинчик пыталась нащупать дверную ручку. Неожиданно девочка вспомнила,
