Получил Ваше милое письмо, — спасибо!
На самом деле шумиху в связи с Живаго подняли такую, что бывали дни, когда устраивались по три- четыре собрания в один и тот же час, и все хотели «выступить», и все хотели поскорее усыновить доктора. И даже случился один (а может, не один) комический случай, когда рецензент местной газеты, честный и аккуратный человек вообще, забыл в своем отчете на следующий день упомянуть одного выступившего участника и еще через день появилась извинительная заметка бедного рецензента по настоянию участвовавшего оратора, что его, мол, забыли. Вы весьма кстати вспомнили похороны Толстого, о которых так зло и смешно писал на своих «листьях» Розанов, отмечая, что на свете Божьем гораздо больше Добчинских и Бобчинских, чем мы подразумеваем[128].
Это так, и отчасти, поэтому «ВОЗДУШ<ные> ПУТИ» выйдут только очень поздно в этом году, когда, будем надеяться, эта истерика пройдет.
Между прочим, случались и анти-пастернаковские истерики с не меньшей силой, как, например, с Набоковым[129], о чем сейчас нет времени рассказывать.
Но о чем писать? — Вы спрашиваете.
Времени много, и Вы найдете что сказать.
Но вот я подумал о том, насколько плодотворнее в разговоре с тамошними читателями, в России (Вы, когда-то, называли это диалогом), касаться несколько более специальных, даже, можно сказать, почти профессиональных тем. Я сейчас объяснюсь. Кто-то заметил недавно, что когда советские инженеры встречаются с своими иностранными коллегами или советские кинематографические деятели с подобными им холливудскими или парижскими артистами экрана и т. д., то, обычно, получается толковый разговор, в отличие от общих рассуждений — вот мы, вот вы — которые уже никого не могут задеть, столько было «заклинаний» и хвастовства за эти бесконечные 40 лет. Наш сборник — и в этом Вы со мной согласились — не о Пастерн<аке>, а для него и для тех (воображаемых, но сущих), кто там около него, для советс<ких> писателей и поэтов, которые, как мы теперь знаем, читают решительно все, что здесь печатается. (И далее один из них не нашел ничего интереснее, чем процитировал целую фразу Аронсона, к большому его конфузу, чем, понятно, услужил нам, того не ведая.) Поэтому нужно иметь в виду, что им страшно интересно узнать от нас то, что у них не признавалось за литературу. Ваши сомнения, Ваш опыт, Ваши оценки новых и старых книг, все, все им интересно, а главное, они любят услышать в другом тоне и ключе, чем это делается у них. Знаю об этом из писем сестры[130]. Их особенно волнует, когда им растолковывают человеческую сторону авторов и забывается утилитарная, прогрессивная, общественно-нравственная, набившую оскомину грамота. Вы это сами знаете.
Мы улетаем с Соней 3 фев<раля> в Израиль на две недели, на обратном пути остановимся в Греции и Риме. О Париже и Англии еще не думали, потому что там мало солнца. Если дорога наша изменится — напишу. Но у Вас еще есть время написать мне сюда, если есть охота. Ваш адрес будет при мне.
Ваш
33. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
Manchester, 5/III-59
Дорогой Роман Николаевич
Я надеюсь быть в Париже с 20 марта до 1 апреля (потом, вероятно, уеду дней на десять на юг). Дайте мне знать о своем приезде — 7, rue Fr6deric Bastiat, Paris 8.
Буду очень рад видеть Софью Михайловну и Вас.
Шлю сердечный привет.
Ваш Г. Адамович
34. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
7, rue Fred<eric> Bastiat Paris 8
<25 марта 1959 г.?>[131]
Дорогой Роман Николаевич
Пишу, чтобы подтвердить, что saufimprevu[132] буду у Вас завтра, в субботу в Hotel Continental, в 7 1/2 часов или немного позже.
Ваш Г. Адамович
35. Р.Н. Гринберг — Г.В. Адамовичу
1 июня 59 г.
Дорогой Георгий Викторович,
Собственно, мне нужно было б Вам телеграфировать, а не писать, и спросить, ГДЕ ВАША СТАТЬЯ?
Я говорю об альманахе «Воздуш<ные> пути». Вы помните? И разве мы не условились в конце марта, что к ПЕРВОМУ ИЮНЮ статья будет в моих руках?
Напишите мне, как дело обстоит.
Конечно, я несколько неловко себя чувствую, что статьи нет и что веду себя я немного слишком строго в смысле срока, но нужно мне знать, и что и как.
Жду Ваших известий, дорогой Георгий Викторович, и мне жаль, что нет меня сейчас в Париже с Вами, куда я пишу на ощупь, не будучи вполне уверенный, что Вы покинули Ваш Манчестер.
Ваш
36. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
7, rue Frederic Bastiat
Paris 8, 6/VI-59
Дорогой Роман Николаевич.
Приехал сегодня в Париж и нашел Ваше письмо. Очевидно, произошло недоразумение.
Я помню, что мы с Вами говорили об июне как о времени для представления рукописей. Но не помню, чтобы Вы назначили именно 1 июня. Помимо того, я в отношении сроков принадлежу к «парижской
