Этот очень шумел и был желт, как полевая горчица. Своими огромными лапами он держал перед собой большую сверкающую вещь, для описания которой мне не хватает слов! Сам он был широкий, страшный, как Инле, и очень блестел. А эта вещь — не знаю, как вам это передать, — она разорвала наше поле на части! Поля попросту не стало! Хрудудиль толкал перед собой землю, корни, кусты и то, что было под землей.
Я все-таки собрал трех спасшихся кроликов — Колокольчика, Курослепа и юного Жабрея. Жабрей служил в Аусле, и я спросил его о Треарахе, но Жабрей не мог сказать мне ни одного разумного слова. Надеюсь все же, что Треараха постигла легкая смерть.
Курослеп вскоре совсем обезумел и болтал ерунду, да и мы с Колокольчиком были не в лучшем состоянии. Почему-то мне все время вспоминался Лохмач. Я помнил, как я шел арестовывать его, и теперь мне хотелось сказать ему, что я был не прав.
Вчетвером мы пошли вниз по реке. В эту же ночь в лесу умер Жабрей.
В конце концов мы дошли до реки. Вскоре мы нашли место вашей переправы. В песке под откосом было много кроличьих следов. Они прерывались, а это значило, что вы переплыли реку. Я тоже переплыл реку, за мной последовали другие, и я снова отыскал ваши следы.
Потом нам повезло. Во всяком случае, мы так думали сначала. Ночью мы встретили хлессиля, старого жилистого кролика с царапинами и шрамами на носу. Он сказал, что невдалеке находится кроличья колония, и показал нам туда дорогу.
Мы дошли до поля, но так устали, что заснули в первой попавшейся канаве. Я не в силах был заставить моих кроликов подежурить, и сам вскоре заснул. Когда я проснулся, было близко к ни-Фрису.
Все было тихо, пахло только кроликами, и все же я почувствовал что-то неладное. Я разбудил Колокольчика и собирался разбудить Курослепа, который громко бредил, как вдруг нас окружила толпа кроликов. Это были все толстые огромные парни, и они как-то странно пахли.
— Мы знаем, как они пахли, — заметил Лохмач.
— Один из этих кроликов сказал: «Я — Львиная Пасть. А кто вы и что вам здесь надо?» Я сказал им, что мы разыскиваем кроликов нашей колонии — Ореха, Пятого и Лохмача. Как только я вымолвил эти слова, он повернулся к своим и закричал: «Вот они! Держите их! Рвите их на части!» Тут все бросились на нас. Один из них порвал мне ухо, прежде чем Колокольчик сумел его оттащить. Мы схватились со всей их толпой. От удивления и неожиданности я вначале немногого стоил. Однако мне показалось странным, что такие великаны совсем не умеют драться и не знают простейших приемов боя. Колокольчик сбил с ног двоих, каждый из которых был вдвое выше его ростом. В конце концов нам пришлось бежать, потому что их было слишком много. Когда мы были уже далеко, то вспомнили, что оставили позади спящего Курослепа. И вот после того, что мы перенесли, бедный Курослеп погиб от лап кроликов!
— По-моему, это — неслыханный позор! — тут же вставил Земляника.
— Мы мчались по полям вдоль узкого ручья, и часть этих кроликов неслась за нами, — продолжал Остролист. — Тут я подумал: «Убью хоть одного из них!» Мне было стыдно, что мы удрали, спасая свои шкуры, и оставили больного Курослепа. Я увидел, что Львиная Пасть бежит впереди. Я дал ему себя догнать, а затем повернулся и сбил его с ног. Я хотел растерзать его, как вдруг он пропищал: «Не убивай меня! Я скажу, куда ушли ваши друзья». — «Скорее говори», — сказал я, уставив когти задних лап ему в живот. «Они пошли на холмы, — пробормотал он, задыхаясь. — На высокие холмы! Ваши кролики ушли вчера утром!» Поняв, что он больше ничего не знает, я только поцарапал его и отпустил. Больше мне почти нечего сказать, — продолжал Остролист. — Очень болело ухо, и я винил себя в гибели Курослепа. У меня оставалась лишь одна мысль: найти Лохмача и сказать ему, что он был прав, когда бежал из нашей колонии.
Наконец на следующий день мы пришли к холмам. Мы уже ничего не опасались и шли по открытому месту в совиное время. Близилась ночь, а кругом не было ни леса, ни укрытия. Тут все у меня в глазах стало двоиться. Ясно, как эту траву, я увидел Скабиозу и услышал его вопль, я различил Треараха и Жабрея. Я звал Лохмача, но не надеялся его увидеть. Я помню, как отошел от плетня на поле в надежде, что придут элили, чтобы меня прикончить, но когда я пришел в себя, то увидел, что передо мною стоит Орех.
Помолчав, он добавил:
— Теперь вы понимаете, как мы с Колокольчиком счастливы, что оказались вновь среди друзей. Дорогой Лохмач, знай, что в ту ночь не я хотел арестовать тебя, а совсем другой кролик, и это было давным-давно.
С того момента как Остролист в полубреду добрался к подножию Уотершипского холма, едва ли прошел один день, но он уже почти совсем исцелился. Более же легкомысленный Колокольчик, несмотря на тяжелое потрясение, и вообще чувствовал себя прекрасно. Орех и его товарищи пережили огромное горе и глубокий ужас. Во время рассказа Остролиста Горшочек плакал и дрожал, узнав о смерти Скабиозы, а Желудь и Вероника чуть не задохнулись от конвульсий, когда Колокольчик рассказал им о том, как отравляющий газ сеял смерть под землей. Чувства их ни в коей мере не были притворными или лживыми.
Кролики задыхались вместе с несчастными в отравленных норах, они горели яростью, слушая о судьбе Курослепа, погибшего в канаве, — такова была их тризна по умершим! Но когда рассказ подошел к концу, аппетит взял свое.
Было бы прекрасно, если бы погибшие могли вернуться! А пока нужно было щипать траву, грызть зерно, рыть норы и спать!
Когда Остролист окончил свой рассказ, Орех стал обнюхивать его ухо. Воспаленное и нагноившееся, оно висело рваными лохмотьями.
— Колокольчик неплохо поддерживал твой дух! — сказал Орех Остролисту. — Но жаль, что он не почистил тебе рану.
Орех принялся вместе с Серебристым обрабатывать больное ухо. Кровь на нем запеклась, так что работа эта требовала большого терпения. Когда Орех вылизал длинные рваные раны, они снова стали кровоточить. Хотя Остролист старался не дергаться, он рычал от боли и топотал лапами, так что Серебристый ломал себе голову, чем бы отвлечь его внимание.
— Орех, — наконец сказал он. — Ты говорил, что у тебя появилась какая-то мысль насчет этой мыши? Что ты задумал?
— Все очень просто, — отвечал Орех. — Мы живем в незнакомом месте, и нам нужны друзья. Ясно, что от элилей добра не дождешься, но есть и другие создания, не элили: птицы, мыши и йоны — ежи. Их враги — это и наши враги. Надо сделать все возможное, чтобы с ними подружиться.
— Чем они могут нам помочь? — сказал Серебристый, вытирая нос, запачканный кровью Остролиста. — Они не могут рыть, они не могут нам добывать пищу, они не могут за нас сражаться. Они будут дружелюбно к нам относиться, но этим дело и кончится. Я слышал, как эта мышь пищала: «Ты говори — она прийти». Держу пари, все они явятся! Надеюсь, ты не собираешься набить наш дом мышами и рогатыми жуками?
— Для начала мыши могут нам все рассказать об этом месте.
— Они расскажут то, что знают мыши! Кроликам нужно совсем иное!
— Всего полезнее для нас была бы птица! — задумчиво сказал Орех. — Мы летать не умеем, а птицы летают на далекие расстояния. Если кто-нибудь из вас встретит какую-нибудь птицу не из породы элилей и она попросит помощи, ради всего святого, помогите ей! Упустить такой случай — все равно что оставить морковь гнить на поле!
— Идея прекрасная, но таких случаев — единицы! — в раздумье заметил Смородина.
— Я готов помочь! — весело сказал Серебристый. — Дело стоящее! Может быть, мне удастся увидеть, как Лохмач нянчится с полевками!
Когда кролики вылезли на сильфлей и приблизились к буковой роще, навстречу им показались чем- то весьма довольные Вероника и Хокбит.
— Ребята! Мы встретили еще одну мышь! Она откуда-то узнала про историю с пустельгой и была с нами весьма любезна. Мышь показала нам одно местечко в стороне от леса. «Вы любить хорошая трава? — спросила она нас. — Там очень хорошая». Мы отправились туда. Трава там отменная.
