— Мне кажется, ты — выдающийся математик. Я же, как историк, посредственность. В твоем распоряжений будут гораздо более способные ученые!
— В таком случае, Дорс, позволь объяснить, что психоистория нуждается в большем, чем просто математика или история. Эта наука связана с жизнью вообще! Без тебя, Дорс, я не решу эту проблему…
— Ты решишь, Хари. Я не сомневаюсь!
— Дорс, если тебя не будет рядом, у меня пропадет стимул к работе…
Дорс задумчиво посмотрела на него.
— Это пустой разговор, Хари! Без сомнения, Хьюммен уже принял решение. И, если он отошлет меня обратно в Университет…
— Он этого не сделает!
— Ты уверен?!
— Более чем. Я ясно дал ему понять; если он отправит тебя в Университет — я вернусь на Геликон, и Империя может разрушаться до основания!
— Ты не сможешь так поступить!
— Могу, и непременно так и сделаю!
— И ты не допускаешь мысли, что Хьюммен может повлиять на твои чувства таким образом, что ты все равно продолжишь работу? Даже без меня!
Селдон покачал головой.
— Хьюммен не сделает этого. Я говорил с ним. Он старается не вмешиваться в человеческие отношения и эмоции, согласно Законам робототехники. Изменить мое восприятие таким образом, чтобы я не хотел видеть тебя рядом, означало бы слишком большой риск! С другой стороны, если нас не разлучат — он получит то, к чему стремится. Он не станет рисковать!
Дорс тряхнула головой.
— Он может не согласиться по личным мотивам…
— Не думаю… Тебя просили защищать меня, Дорс. Разве он отменил задание?
— Нет…
— Значит, он хочет, чтобы ты продолжила. Я хочу того же!
— От кого или от чего? У тебя теперь более надежная защита в лице Демерзела и Дэниела. Чего еще желать?!
— Даже если меня будут защищать все силы Галактики, я все равно буду нуждаться в твоей…
— Тогда не надо говорить о психоистории. Я нужна тебе лишь для охраны!
Селдон вспылил:
— Нет! Почему ты все время переворачиваешь мои слова?! Ты хочешь вынудить меня сказать то, о чем сама хорошо знаешь. Ты мне нужна, понимаешь? И если тебя интересуют мои мотивы — ты мне нужна потому, что ты — это ты!
— Но ведь ты меня совсем не знаешь!
— Это не имеет значения. Меня это мало интересует. И, все-таки, я тебя знаю. И знаю лучше, чем тебе кажется…
— Правда?!
— Разумеется. Ты выполняла задание. Рисковала своей жизнью из-за меня, без колебаний, не задумываясь о последствиях… Ты удивительно быстро научилась играть в теннис, освоила технику владения ножами. Если можно так сказать — не по-человечески быстро! У тебя крепкие мускулы, потрясающая реакция. Ты всегда знаешь когда прослушивается комната, в которой мы находимся. Ты можешь связываться с Хьюмменом каким-то загадочным образом — без приспособлений!
Она напряженно спросила:
— И что ты думаешь обо всем этом?
— Мне кажется, что перед Хьюмменом как перед Р. Дэниелом Оливо — поставлена невозможная задача. Как может один робот управлять Империей?! У него должны быть помощники!
— Это совершенно очевидно. Их миллионы, я — помощник. Ты — помощник. Маленький Райч тоже помощник!
— Ты — не такая, как все остальные!
— Почему? Хари — скажи, произнеси это вслух. Когда ты услышишь свои слова, то поймешь, как это чудовищно…
Селдон окинул ее долгим задумчивым взглядом и тихо произнес:
— Я никогда этого не произнесу… потому что мне все равно…
— Это правда? Ты принимаешь меня такой, какая я есть?!
— Я не могу иначе. Ты — Дорс, и кто бы ты ни была — никто другой мне не нужен…
Дорс нежно призналась:
— Хари, я думаю о твоем благополучии потому, что я так устроена… Но я чувствую, что, даже если бы я стала другой, не такой какая есть, я все равно хотела бы для тебя только добра… Мне кажется, ты достоин большего…
— Мне все равно! — Хари сделал несколько шагов к ней и опустил глаза, словно задумавшись над тем, что собирался сказать, — Дорс, тебя когда-нибудь целовали?
— Конечно, Хари… ведь это непременное условие светской жизни.
— Нет, нет! Я — о другом. Ты сама… целовала мужчину? Ты понимаешь меня… страстно?
— Да, Хари. Это было…
— Тебе это нравилось?
Она колебалась какое-то время, потом призналась:
— Мне это доставляло гораздо большее удовольствие, чем возможность разочаровать одного молодого человека, который мне нравился, дружба с которым для меня много значила. — Она вспыхнула и отвернула лицо. — Прошу тебя, Хари, не расспрашивай… Мне трудно все это объяснить…
Но Хари, почувствовав решимость, настаивал:
— Значит, ты делала это из ложных побуждений, чтобы не ранить его чувства!
— Наверное… в конечном счете, все так и поступают…
Селдон пропустил это замечание мимо ушей и неожиданно спросил:
— Ты сама просила кого-нибудь поцеловать тебя?
Дорс помолчала, словно оглядываясь на прожитую жизнь.
— Нет…
— Может быть, тебе захотелось хоть раз, чтобы тебя поцеловали снова?
— Нет!
— Ты была близка с кем-нибудь из мужчин? — он спросил едва слышно, отчаявшись.
— Разумеется. Я же говорила тебе. Ведь это часть жизни… Он схватил ее за плечи, словно собирался трясти.
— Ты когда-нибудь испытывала страсть, потребность в близости с одним единственным человеком? Дорс, ты любила когда-нибудь?
Дорс медленно подняла печальные глаза. Их взгляды встретились.
— Прости меня, Хари. Мне нечего ответить…
Селдон отпустил Дорс, его руки безвольно упали. Дорс нежно прикоснулась к его руке и прошептала:
— Вот видишь, Хари… Я совсем не та, которая нужна тебе…
Селдон уронил голову, разглядывая пол. Он пытался рассуждать рационально: он хочет того, чего хочет, причем здесь рационализм… Он посмотрел на нее и признался:
— Дорс, дорогая, и даже после всего, что я услышал — мне все равно… Он обнял ее и медленно притянул к себе, опасаясь, что она вырвется из его рук. Дорс не шевельнулась, и он нежно, едва прикасаясь губами, поцеловал ее… Потом еще раз — уже более страстно… Неожиданно она обвила его руками… Когда он, наконец, остановился, она подняла сияющие глаза и прошептала:
— Поцелуй меня еще, Хари! Пожалуйста…
