— Ты прав, — кивнул Хьюммен. — Мы могли потерять тебя еще раньше — на Внешней Окраине… Этого я тоже не мог предвидеть!
— Но ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты заставил меня скитаться по планете, скрываясь от себя же самого?!
— Ты объяснил Клеону, что психоистория — всего лишь концепция и не более, что-то вроде математической игры. Может быть это и так, но если бы я обратился к тебе, как официальное лицо, ты вряд ли захотел разобраться в этом вопросе. Верно? Мне пришла в голову мысль, что, возможно, ты ошибаешься. Пойми, мне нужен не ты лично! Не твой авторитет или твое имя! Мне нужна психоистория… Вот я и отправил тебя в путешествие по Трантору, внушив, что Демерзел гонится за тобой по пятам… Мне казалось, это будет способствовать твоей пытливости. Для выдуманного Хьюммена ты сделал бы больше, чем для императорского приспешника! С другой стороны, ты узнал Трантор. Понял все многообразие социальной жизни на нашей планете. Ты должен был преуспеть гораздо больше, чем в тиши библиотеки, в окружении коллег-математиков. Разве я неправ? Ты достиг успеха?
— В психоистории? Да, безусловно! Ты наверное, уже знаешь?
— От кого?
— Я говорил Дорс…
— Мне-то ты ничего не говорил… Ладно, теперь и я знаю. Что же — отличные новости!
— Это только начало… — объяснил Селдон. — Первый толчок!
— Ты можешь объяснить непрофессионалу?
— Думаю, да. Слушай! В самом начале я полагал, что психоисторию можно обосновать, учитывая все многообразие двадцати пяти миллионов населенных Миров. Это слишком большое множество. Слишком сложная задача. Прежде всего, я нуждался в более простой системе. Тоща я начал поиски изначального, одного — единственного населенного Мира, с которого началось последующее освоение Галактики. Майкогенцы упоминали Аврору, на Дахле говорили о Земле. Я даже думал, что это один и тот же Мир, только названия разные. Сведения и там и там были настолько размытыми, что никакой пользы для психоистории не представляли.
Он замолчал и сделал глоток холодного сока, не сводя глаз с Хьюммена. Хьюммен не выдержал:
— Ну? Что дальше?
— Тем временем, Дорс рассказала мне давнишнюю историю, произошедшую с ней в юности. Она не имела отношения к предмету моих поисков, но… Попутно Дорс упомянула о различиях между нормами сексуальных отношений в различных Мирах и различных секторах Трантора. Она говорила о Транторе так, словно он состоял из различных планет. Тогда меня осенило — вместо двадцатипятимиллионной Галактики можно иметь дело с несколькими сотнями Миров! Существенное различие. Вскоре я забыл об этом… Но во время путешествия, переезжая из одного Сектора в другой, я убедился в правоте моей догадки. Воочию! Трантор можно трактовать не как единый Мир, а как систему, состоящую из восьми сотен отдельных Миров! В конечном счете, я очень благодарен судьбе за то, что попал на Вию. Когда я слушал Рэйчел, она призналась, что не стремится к галактическому господству, Трантор для нее равносилен Империи! Ты понимаешь? Двадцать пять миллионов Миров, окружающих Трантор, по значимости — фактор второго порядка… Можно разработать психоисторию в первом приближении, только для Трантора! Для более поздних модификаций добавить влияние второстепенных факторов. То, что я искал, оказалось у меня под ногами!
Хьюммен вздохнул с чувством облегчения и удовольствия.
— Удивительно!
— Теперь, Хьюммен, моя задача — детально изучить Трантор. Мне потребуется помощь математиков. Вполне вероятно, что ответ будет найден еще до моей смерти! Если нет — продолжат последователи. Понятно, что Империя может рухнуть за это время, тогда психоистория как инструмент станет не нужна!
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
— Я это знаю, — ответил Селдон.
— Ты доверяешь мне, несмотря на то, что я — Демерзел?!
— Полностью. Абсолютно! Потому что ты — не Демерзел…
— Но это так, — настаивал Хьюммен.
— Нет, не так! Ты такой же Демерзел, как и Хьюммен.
— Что ты хочешь сказать? — глаза Хьюммена расширились и он отстранился от Селдона.
— Я хочу сказать, что, возможно, ты выбрал имя «Хьюммен» благодаря его созвучию с «human» — Человек… Я ошибаюсь?
Хьюммен молчал. Он смотрел на Селдона широко открытыми глазами, Селдон подвел итог:
— Ты выбрал это имя потому, что ты — не человек! Ты «Хьюммен/Демерзел»! Ты — робот!
Дорс
СЕЛДОН, ХАРИ —… О Хари Селдоне принято вспоминать только в связи с психоисторией и видеть в нем лишь математика, олицетворяющего собой социальные перемены. Нет сомнения в том, что он сам способствовал такому отношению, поскольку никогда и нигде в своих трудах не пытался давать объяснения, какими путями он шел к решению проблем психоистории. Может сложиться такое впечатление, что он брал свои открытия просто из воздуха….
Он никогда не делился и своими заблуждениями или ошибочными предположениями.
… Что касается его личной жизни — это чистый лист. О его родителях и родственниках имеются лишь отдельные разрозненные факты. Так, известно, что его единственный сын — Райч Селдон, был приемным. Как, и при каких обстоятельствах это произошло — неизвестно. О его жене известно только то, что она была.
Совершенно очевидно, что Селдон стремился к таинственности во всем, что не касалось психоистории. Создается впечатление, что он стремился к тому, чтобы его воспринимали человеком, отдающим все свои силы и энергию психоистории и только….
Хьюммен сидел спокойно, и ни один мускул на его лице не дрогнул. Он пристально рассматривал Селдона. Тот, в свою очередь, ждал. Он полагал, что сейчас очередь Хьюммена говорить… И Хьюммен весело переспросил:
— Робот? Я?! Ведь роботом ты называешь искусственное существо наподобие того, что мы видели в Сакраториуме.
— Не совсем, — ответил Селдон.
— Не металлический? Не полированный и блестящий? Не безжизненную груду металла? — последние вопросы Хьюммен задал очень серьезным тоном.
— Нет. Вовсе не обязательно, чтобы искусственное существо было сделано из металла. Я говорю о роботе, которого невозможно отличить от человека, внешне…
— Если это так, как же тебе удалось догадаться?
— Не по внешности…
— Объясни?
— Хьюммен, во время моих скитаний я услышал рассказы о двух древних Мирах: Авроре и Земле. О каждом из них упоминалось как о планете, на которой зародилась жизнь человечества. И там, и там вспоминали роботов, правда, в различном контексте…
