ритмом технического прогресса, все сумевшие, во всем преуспевшие, теряем доброту? А она, эта самая доброта, ее зарождение начинается от тесного общения с природой, родной землей. Вот почему, повторяю, дети, выросшие под благословенной сенью природы или вовремя приближенные к ней, всегда добрее и чище душой, отзывчивее к людям. И уж никогда в них не погаснет доброта, наоборот — укрепится с годами, перейдет к другим. Наверное, в этом вы и сами убеждались, встречая где-нибудь на полевой тропинке одинокого немолодого путника, который уступит тропу и первый же скажет, сняв головной убор:
— Здравствуйте!
И вы не ошибетесь, если подумаете, что истоки вот такого нравственного здоровья, как и у большинства истинных сельских жителей, заложены в крестьянском труде, в тесном общении с природой.
Кому не приходилось встречать в городских парках и скверах щиты с призывными надписями беречь посадки деревьев и кустарников? Есть же подростки, которые за одну ночь способны выдрать, переломать и сжечь десятки, если не сотни саженцев, бездумно, безжалостно и оскорбительно свести на нет труд людей, даривших им красоту и здоровье. Я уже не говорю о чисто нравственном аспекте подобного хулиганства.
И все-таки это еще город, где могут остановить, взять за руку зарвавшихся юнцов. Но кто же их остановит в лесу, на реке, в поле? Там, где они одни, не подготовленные ни воспитанием, ни знаниями к общению с окружающей и, увы, беззащитной средой, чувствующие себя в ней безраздельными хозяевами и покорителями, некими всемогущими «робинзонами». Один знакомый лесник с горьким недоумением рассказывал мне, как группа подвыпивших молодых людей, среди которых были и девчата, два дня буквально бесчинствовала на реке Чусовой. Свой «отдых» на природе они начали с того, что повалили сразу двадцать восемь березок — для шалашей. Потом — в два раза больше — для костров. Не знающие, не видящие леса, ничего не умеющие делать в нем, они даже не подозревали, что сырые стволики деревьев гореть не будут. Изрубленные, задымленные, разбросанные дрова так и остались лежать вперемешку с пустыми бутылками и банками от консервов на вытоптанном покосе.
Апофеозом этого дикого спектакля стал вырубленный по берегу черемушник (для удобства есть ягоды) и рассеченный надвое на пеньке еж (из любопытства — что в нем?)…
— Не пойму, ничего не пойму! — сокрушенно качал головой лесник. — Ну для чего столько, за что ежа-то? Души в них, что ли, нет?
А я, слушая лесника, еще подумал и о том, что, наверно, эти молодые люди не какие-то болваны и уж вовсе не изверги, обыкновенные городские и ясно, что образованные ребята, в чем-то способные, что-то любящие, вот только далекие от природы, не знающие, не чувствующие ее, а потому так безоглядно жестоки они к ней.
Больше того, я почему-то винил не столько самих ребят, сколько неизвестных мне взрослых людей, в окружении и под влиянием которых воспитывались и набирались они ума-разума. Тем более это никак не увязывается в сознании сейчас, когда издано столько известных правительственных постановлений в защиту природы, когда даже в новой Конституции, главном документе страны, записано: «Граждане СССР обязаны беречь родную природу, охранять ее богатства».
Набеги по весне на цветущую черемуху, непомерный сбор цветущих трав и вытаптывание лугов, «выскребание» всевозможными приспособлениями ягодников и грибных мест — это в общем-то малый, если уместно здесь такое выражение, вред, наносимый природе любителями загородных прогулок. Но он имеет и свое, сугубо воспитательное значение: наламывая охапки той же черемухи, взрослые даже не подозревают, какой пагубный пример подают своим детям, какое отнюдь не эстетическое чувство прививают им.
Да, велика сила примера и, как правило, последующего за ним подражания. Я имею в виду опять же взаимоотношения взрослых и детей. Ясно, что если в туристский поход, за грибами, за ягодами, на рыбалку, просто на отдых за пределы города отправляется организованная группа школьников и во главе ее знающий, любящий природу человек, то он не только упредит нежелаемые действия ребят, но и своим отношением к лесу, его обитателям сумеет привить такую же любовь и интерес. Много я знаю людей, своеобразных наставников в этом деле, одно лишь общение с которыми оздоровляет ребят, воспитывает чуткое, бережное отношение к природе. Даже в зоологическом уголке школы дети по-новому начинают осознавать свое отношение к миру животных, изучают их повадки, а кое-кто уже всерьез подумывает посвятить свою жизнь охране природы. К таким замечательным людям я прежде всего отношу (к большому сожалению, покойного ныне) Григория Григорьевича Никонова, добровольно, на общественных началах многие годы руководившего клубом юннатов в Доме пионеров Чкаловского района города Свердловска.
Привить маленькому гражданину любовь к природе родного края, поддержать в нем радостное чувство удивления перед прекрасным, помочь испытать потребность постоянного общения с неповторимыми русскими пейзажами — это обязательно и благородно. Остановитесь вместе с ребенком на росном лугу перед ярким цветком, разделите с ним радость восторга, посидите в вечерний час на берегу тихозвонной речушки, проследите полет шмеля над ромашками — и начало контакта с природой положено. Потом это чувство будет крепнуть и развиваться по мере прожитых на свете лет, подрастающий человек сам увидит красоту родной земли, сам поймет ее очарование. А понимание родной земли — это понимание своей национальной культуры, забот и чаяний своего народа, ощущение кровной причастности к Отечеству.
Хороший разлив был весной в верховьях Чусовой. Давно не примечали старожилы такой воды. За одни лишь сутки уровень в реке поднялся до критической отметки. И Федор Иванович Жаров, чей дом стоит на берегу, весь день сидел с женой на бревнах под окошками с приготовленной на всякий случай лодкой и тревожно поглядывал на вешки, воткнутые уже у самой завалины: с паводком шутки плохи…
Я начал разговор с половодья вовсе не потому, что хотел удивить чем-то необычным, а чтобы отметить тот всеобщий восторг от большой (увы, теперь уже нечасто) воды, от цветущей черемухи, от ясных, звонких весенних небес, когда стар и мал выходят на берег полюбоваться разливом. Красота земная не приглядывается…
Тогда же, в эти славные майские дни мы ушли с мальчиком Пашей в пойменные луга, долго бродили среди воды по островам и островочкам, наконец потеряли единственный мелководный проход и сели на поваленную березу. Солнце склонилось над гривой угористого сосняка, розовым и алым высветило разливы, и мы радостно молчали, каждый думая о своем. Над нами пролетали по-весеннему шаловатые утки, где-то за лесом кричали журавли, качалась на стремнине вся в желтых барашках верба и рыдала, рыдала на закат горлица…
Все это мне припомнилось, когда я читал почту «Уральского следопыта». Писем много: от школьников, рабочих, учителей, пенсионеров. И объединяет их одно — забота о сохранности лесов и полей, рек и озер.
«По роду работы мне много пришлось ездить по стране, видел немало красивых городов и, разумеется, сравнивал их с родным Каменском-Уральским, — пишет в редакцию житель этого города Л. Хомутов. — И должен с радостью сказать, что Каменск-Уральский прекрасен. Нет, не по архитектурному облику, а по своему неповторимому природному оформлению. Природа щедро украсила его чудесными речками, прозрачными родниками, сосновыми и березовыми лесами…»
А далее Л. Хомутов с горечью сообщает, что красота эта год от года скудеет: вырубают леса, застраивают некогда живописные берега, да и сами сильно обмелевшие речки — Исеть и Каменка — постепенно превращаются в сточные канавы.
Автор письма справедливо замечает: «Понятно, что непрерывно растущий город не может уместиться в тесных границах, какие он занимал до сорокового года. Поэтому леса, бывшие на окраинах, оказались внутри его. А их оздоровительно-медицинское значение выросло и продолжало расти в прямо пропорциональной зависимости от городского развития. Расширяясь, город по возможности не должен уничтожать ни одного деревца, ни одной живописной скалы. То есть не должен наносить непоправимый вред самому себе. Это же подарок природы, готовые парки и зоны отдыха!»
Загрязнение водоемов, истощение их водных ресурсов, обеднение прибрежных зон — об этом пишут
