приготовим другой сюрприз.»
Но не успела она как следует порадоваться, как ее настигло огорчение. Она случайно услышала разговор своих камеристок, Жанны Лашеню и Матильды Леруа. Девушки взволнованно шептались, и Изабелла невольно стала прислушиваться.
Сперва она узнала голос Жанны.
— Ах, не может быть! Не может быть! Но точно ли ты знаешь, Матильда?
— Да, говорю тебе. Совершенно точно.
— Ах, Матильда, ее высочество огорчится.
Изабелла вздрогнула.
— Жанна! — камеристка, тоненькая миловидная девушка с шелковистыми каштановыми волосами, немедленно явилась на ее зов и присела в реверансе. Изабелла нервно кусала губы.
— Мне неловко, но я услышала твою беседу с Матильдой. По крайней мере, последние слова. Чему я должна огорчиться?
— Ваше высочество, я сожалею, но Матильда утверждает, что графа де Рони-Шерье нынче ночью арестовали.
Изабелла почему-то ждала этого и не испытала удивления. Она с гордостью осознавала, что молодой человек не последовал ее советам спрятаться от правосудия и остался в городе, лишь бы не расставаться с ней.
«Сначала я рассчитаюсь с д’Эвелоном», — решила она.
— Барон…
— Ваше высочество… — он низко склонился перед принцессой, ломая голову, почему она сменила гнев на милость. Решив, что она еще не знает, что Антуан заключен под стражу, Эвелон старательно изобразил почтительное восхищение.
— Если вы не торопитесь, почему бы вам не прогуляться с нами, барон?
— Сочту за честь, ваше высочество.
Он обеспокоено покосился на принцессу. Успех у женщин никогда не сопутствовал ему. При небольшом росте природа щедро одарила его рыхлым, дряблым телом, безобразно обтянутым муаровым камзолом, не скрывавшим не по годам круглый выпяченный живот. Он не обольщался — принцесса имела склонность к Рони-Шерье, и он был не тот человек, который мог отвлечь ее внимание на себя.
— Я скажу вам кое-что, барон. Исключительно чтобы вас спасти.
— Ваше высочество?
— Д’Антони во всем сознался. Как вы, должно быть, знаете, он был арестован за лжесвидетельство перед королем. Он заговорил в надежде хоть отчасти обелить себя.
Эвелон побледнел. Против обвинения он не протестовал.
— Однако…
— Думаю, в эту минуту король подписывает приказ о вашем аресте.
— Моем аресте?
— Конечно. Чем вы лучше Антони? Лгать королю — государственное преступление.
Она наслаждалась страхом, сковавшим его. Действительно, за что бы еще арестовали Антони, если не за лжесвидетельство?
— Я предупредила вас, а вы вольны распорядиться этими сведениями как вам будет угодно. Но на вашем месте любой бы спешно избавился от имущества — оно все равно будет конфисковано в пользу короля — и бежал за пределы страны.
Эвелон не усомнился в ее искренности. Нечистая совесть говорила в унисон с Изабеллой. Вскоре она узнала, что Эвелон покинул пределы страны. Его дом в столице был продан за бесценок.
Успешная месть подняла дух Изабеллы, но гораздо больше ее беспокоила свобода Антуана. Имея деньги и власть, устроить его побег, подкупив тюремщика, не составило большого труда. Она пожертвовала жемчужным ожерельем и серьгами, и тюремщик охотно пошел на подлог. Под видом допроса, он вывел Антуана из тюрьмы, передал Изабелле, получил причитающиеся ему деньги, уважительно приподнял шляпу и был таков. Его безмятежное будущее было устроено.
— Садитесь, — она толкнула дверцу кареты, приглашая Антуана.
— Куда желает ехать ваше высочество? — он широко улыбнулся.
Весь ее вид выражал азарт.
— В Вадебуа через Риойль. Кучер, торопись! — лошади понеслись с удвоенной прытью. — Это лучшие лошади моего отца, — гордо заметила она.
— Но в Риойле нас ожидает смена, правда, похуже.
— И весь этот риск ради меня!
Ее голубые глаза ярко сверкнули.
— Для вас. Хотя, признаться, никогда мне не было так интересно. Я впервые организовываю побег из тюрьмы для своего друга. Это… так захватывающе.
Она проделала вместе с ним добрую часть пути. Но, достигнув ворот Риойля, она одумалась. Радостное возбуждение миновало, и принцесса затрепетала.
— Мне нужно вернуться! Вы езжайте, граф, пока не будете в безопасности. Я же поеду во дворец. Я и так увлеклась, и мое отсутствие наверняка замечено. Вы возьмете лошадь, — она сделала знак слуге, который выпряг одну лошадь и подвел к Антуану. — Я надеюсь, с вами все будет в порядке.
— Благодарю, — он безрадостно усмехнулся. — А вы? Разве мне суждено никогда больше не увидеть ваше высочество?
— Я надеюсь, что нет. Мы еще увидимся. А пока… вот, возьмите. Этот перстень принадлежал моей прабабке Шарлотте, она хранила в нем яд, но не беспокойтесь, он него не осталось и следа. Видите, кольцо полое и открывается — вот так, — она показала скрытый механизм. — Вы, если случится что-то важное, всегда сможете вложить туда тонкую записку и передать мне известие. Я буду знать, что это от вас.
Он благодарно принял кольцо.
— Но все же, ведь разлука не будет слишком долгой? — прошептал он.
— Мне будет так не хватать вас, граф. Я постараюсь сделать все, что будет в моих силах.
Около полудня принцесса вернулась во дворец, где ее уже с нетерпением поджидал отец.
Глаза короля смеялись, но голос его звучал строго.
— Как, дочь моя! Как прикажете понимать? Вы, моя дочь, принцесса Аквитанская, содействуете побегу преступника!
Изабелла видела, что отец сердит вовсе не так сильно, как пытается показать. Она изобразила полнейшую невинность.
— Я? Отец, о чем вы?
— Вы, вы, Изабелла, не отпирайтесь! Бог мой! Бессовестная девчонка! Провести ночь бог знает где! Никому ничего не сказать, исчезнуть! Отвечайте же, дочь моя, как вам такое вообще в голову пришло!
Изабелла посерьезнела.
— Я очень устала, отец, и очень хочу спать. И если я была неправа, восстанавливая справедливость, то простите меня. Граф де Рони-Шерье мой друг, он невиновен, и я, я непременно обязана была вступиться за него.
— Я рад, что вы, Изабелла, признаете свой проступок. Это так по-королевски… Ну бог с ним, с графом Рони-Шерье! — он нежно обнял ее за плечи. — Пойдем со мной, Изабелла. Я хочу поговорить о другом.
— О другом! — изумилась принцесса, следуя за отцом в его покои. — Что-то происходит, отец?
Она вдруг заметила, что он неестественно возбужден.
— Ты должна больше заботиться о свой чести, Изабелла, о твоей чести принцессы, нет, королевы Аквитанской!
Она отступила на шаг, спрашивая себя, здоров ли отец. Он взял ее за руки и заставил приблизиться к себе. Теперь он был так близко, что она могла хорошо разглядеть его добрые темно-карие глаза и стрелки морщинок, разбегавшихся от них в разные стороны.
— Ты очень молода, Изабелла, но едва ли я был старше, когда стал королем. И убежден, — править нужно, пока молод, пока есть энергия и силы. Ты создана для трона, Изабелла, и будешь править.
— Отец, я же ваша дочь! Я — принцесса Аквитанская. Одумайтесь!
