(На Горах, 3.8): у Лескова (Расточитель, 3.8, после паузы):
Канунников (шепотом). Тихий ангел летает.
Князев (громко). Нет, не узнал. Ноне говорят: это мировой судья родится.
Канунников (смеясь). А воров страх берет.
А вот Личутин: «Милиционер родился, — нарушила тишину Настасья. — Вы чего, люди добрые, уснули?» (Крылатая Серафима). И «Ты заметила». спрашивает герой пьесы Вен. Ерофеева Гуревич (Вальпургиева ночь, или Шаги Командора, 3). «как дурнеют в русском народе нравственные принсйпы. Даже в прибаутках. Прежде, когда посреди разговора наступала внезапная тишина. — русский мужик говорил обычно: „Тихий ангел пролетел…“ А теперь, в этом же случае: „Где-то милиционер издох!..“» (Равнозначные немецкие присловья по тезаурусу Ф. Дорнзайфа, 13.23: Bin Engel fliegt durchs Zimmer. Ein Schutzmann geht durchs Zimmer. Ein Leutnant bezahlt seine Schulden.) — Bee они, хотя каждый по-своему, иные, и бедный студент и еврей-инородец и, конечно, дурак («Что ни делает дурак, всё он делает не так») и вызывающий страх мировой судья или милиционер и бесплотный ангел и бог Гермес, вестник (a??????, ангел) богов, проводник умерших в иной мир, вообще посредник. А молчащий, то есть никому ничего или ни с кем не говорящий, по правилу «Если никто/ничто, то иной/иное» говорит иное иному, говорит с иным.
«Иное к иному», таков смысл шутливых присловий про внезапное общее молчание, с которым сопоставимо говорение апостолов на «иных языках» вдень Пятидесятницы (Деяния апостолов. 2.1-12. о глоссолалии как форме молчания см. А. Панченко в Смехе Др. Р., с. 96–99). Общее молчание выдерживают играя в молчанку, когда молчащих кто-либо старается разговорить или рассмешить, но и почитая память умершего «минутой молчания», когда, можно сказать, приходит Гермес Душеводитель. Так и толкователь (?????: ?? ?????? «толковать», к этому соотношению — Ф. Майр, Гермес гермен.: Ж. Пепен в Энц. ант. христ. 14. стб. 736—39: В. Топоров. Др. — греч. SEM-, с. 34–36), герменевт: филология это любовь к словам мирового человека из пословицы Мир — велик человек (ППЗ. с. 143 и 157. ср. ПРН, на с. 404). соотносительного с «мировым деревом», она выражается главным образом в их толковании, а толкуя слово как надо, ты Гермесом приходишь к несогласным. (v1: Мировой судья и милиционер. — 2: Игра в молчанку и минута молчания. — 3: К миру.)
г72: Отрицание и превосходная степень. Если и только если некто-никто или нечто-ничто, то иной, иное. Где нету ничего, там есть любое, | святое ничего там неубывно есть. — Леонид Аронзон (Горацио, Пилад. Альтшулер, братЙЙЙ) на тему знаменитого русского ничего, ничё «пусть, ладно, хорошо», в диалектах ништo/нештo. у блатных ништяк; к этому слову см. Возле «русской идеи»… Розанова (Среди художников). Отрицание одного, отмена его отличительного признака это переход к другому с другим отличительным, но с тем же родовым признаком, а отрицание каждого из членов рода и ряда, которому учит в Брихадараньяка- упанишаде na iti па iti «„не“, „не“» (2.3.6 и дальше), это переход к иному, единственному в своем роде и отличному от всех. Причем нeкто, диалектное нuкто (СРНГ 21. с. 234), и никто, диалектное некто, например Нектo пхал/совал, сам попал и Нектo его гонит, сам бежит (там же, с. 67: СВРЯ. ст. Некто), соотносятся как нeкакий «большой» и некакoй «маленький», как нeсколько/нuсколько «много» и нескoлько/нискoлько «мало» (СРНГ 21, с. 57, 153 и 238), как польское uroda «краса» и урод. К иному-ничему см. А. Страхов. Простр. небытия: Розали Коули, Парадокс Возрожд… 7. Близкий показатель инакости — превосходная степень, есть усиление в качестве отрицания, например «экспрессивно-ироническое» очень нужно! (Д. Шмелев, Экспр. — ирон.), и отрицание в качестве усиления: «Некоторые исследователи народных говоров указывают, что в областном языке отрицание иногда не отнимает, а как будто усиливает смысл слова, при котором оно стоит.» — В. Чернышев, Отрицание, стб. 26, еще см. СРНГ 20. с. 311. и И. Петлева, Еще раз не: сюда же греческое a- prevativum/intensivum. Сравнительная степень упорядочивает члены ряда, но крайние члены не то что средние, «посредственность», при всяком порядке и первый и последний, оба «превосходные», стремятся выйти из ряда, ср. самый: сам или из ряда вон выходящий, из-рядный: в дневнике Пришвина под 5.6.1920: «Как пoшло быть первым (в ряду) и как постыло быть последним, хорошо быть единственным в своем роде…» К ряду и череде см. Топоров, Вед. RTA-, О ритуале и Прус. I — К, с. 315—23. Иное притягательно, но и страшно, отсюда слово страшно или ужасно в смысле «очень», вообще двойственно, это в нем сходятся крайности. Только положительная или только отрицательная оценка иного будет половинчатой. (v1: Тяга к иному-ничему. — 2: Из языка инакости. — 3: Двойственность иного.)
г73: Иной-никто у Ахматовой В Поэме без героя:
С детства ряженых я боялась. Мне всегда почему-то казалось. Что какая-то лишняя тень Среди них «без лица и названья» Затесалась… ЙЙЙСтройная маска На обратном «Пути из Дамаска» Возвратилась домой… не одна! Кто-то с ней «без лица и названья»… (1.1 и.4). к этой выделенной и повторенной цитате см. Топоров, Ахм. Блок. с. 14–21 и 95—101 (прим. 21–43); В. Виленкин, «Тень» Ахм., с. 71–73. Кого бы ни видеть в «лишней тени» «без лица и названья», это, сказала сама Ахматова, «конечно — никто, постоянный спутник нашей жизни и виновник стольких бед» — с примечанием «Сознаюсь, что второй раз он попал в Поэму (IV главка) прямо из балетного либретто, где он в собольей шубе и цилиндре, в своей карете провожал домой Коломбину, когда у него под перчаткой не
