Он прекратил писать и положил перо на стол, не выпуская его.
— Все это ужасно глупо.
— Не я пришла к вам с просьбой, а вы ко мне. — Она кивнула. — Спокойной ночи.
Перо вновь ожило в его руке.
Когда в ответ на его звонок подъехал лифт и распахнулась дверь кабины, он стоял в дверях квартиры и, обернувшись, что-то говорил хозяйке на прощанье. В одной руке между вытянутыми пальцами он держал листок бумаги, очевидно вырванный из записной книжки, сложенный пополам.
— Надеюсь, я был не слишком груб, — говорил он. Грустная улыбка на секунду тронула его губы. — По крайней мере, я знаю, что не наскучил вам. И прошу извинить меня за столь поздний визит. В конце концов, дело было исключительно важным.
Затем она, видимо, что-то сказала, на что он ответил:
— Вам не стоит беспокоиться по этому поводу. Я не стал бы утруждать себя и выписывать чек, если бы собирался потом приостановить платежи. Это была бы слишком глупая шутка, с какой стороны ни посмотри…
— Вниз, сэр? — спросил лифтер, чтобы привлечь его внимание.
Он обернулся:
— Лифт уже здесь. — Затем вновь обратился к ней: — Ну что же, спокойной ночи.
Он вежливо прикоснулся кончиками пальцев к шляпе и вышел, оставив за собой слегка приоткрытую дверь. Дама медленно закрыла ее, не выходя в коридор.
В лифте он поднес к глазам листок бумаги и взглянул на него.
— Эй, подождите минутку, — воскликнул он, сделав лифтеру знак рукой. — Она же написала мне только имя…
Служащий остановил лифт, готовый направить его вверх.
— Вы хотите подняться обратно, сэр?
В какой-то момент он, казалось, хотел согласиться. Но потом взглянул на часы:
— Нет, ничего. Думаю, все будет в порядке. Давайте вниз.
Кабина вновь набрала скорость и спустилась вниз.
Внизу он задержался в вестибюле, показал портье листок и спросил его:
— Как вы думаете, в какую сторону это отсюда, к центру или наоборот?
На листке было имя и номер. «Флора», номер и «Амстердам».
— Наконец-то все, — спустя минуту или две, задыхаясь, говорил он Берджессу по телефону из круглосуточной аптеки на Бродвее. — Я думал, что нашел ее, но оказалось, что есть еще одно звено, на этот раз последнее. Нет времени рассказывать подробно. Вот где это находится. Я уже иду туда. Когда вы сможете там быть?
На полной скорости мимо пронеслась патрульная машина; Берджесс, прибывший в ней, издалека узнал машину Ломбарда, которая одиноко стояла перед одним из зданий и на первый взгляд казалась пустой. С риском для жизни полицейский на полном ходу выпрыгнул из машины и бросился назад. И, лишь оказавшись на тротуаре и оттуда приближаясь к автомобилю, он разглядел Ломбарда, который сидел на подножке, так что корпус машины заслонял его от проезжей части.
Сначала Берджесс подумал было, что ему плохо, судя по тому, как он, скорчившись, сидел на ступеньке автомобиля. Он согнулся почти пополам, голова свесилась вниз и едва не касалась асфальта. Это была поза человека, страдающего от непереносимых болей в желудке, почти умирающего.
В нескольких шагах стоял мужчина в нижней рубашке и подтяжках и с сочувствием смотрел на него. В руке он сжимал трубку, а у его ног сидела собака. При звуке торопливых шагов Берджесса Ломбард медленно поднял голову и затем вновь отвернулся, — так, словно ему требовалось сделать слишком большое усилие, чтобы просто заговорить.
— Что случилось? Вы уже были там? Это здесь?
— Нет, один дом назад. — Он показал на огромный, похожий на пещеру, подъезд, протянувшийся почти во всю ширину здания. Внутри с одной стороны можно было различить блестящий медный столб, упирающийся в пустую бетонную площадку. Через весь фасад тянулась вывеска, составленная из позолоченных, до блеска отполированных букв: «Пожарная часть. Нью-Йорк». — Это нужный нам номер, — сказал Ломбард, размахивая клочком бумаги, который он все еще держал в руке.
Собака, пятнистый далматский дог, при этих словах подбежала к ним и с интересом ткнулась носом в бумагу.
— А это — Флора, так мне здесь сказали.
Берджесс открыл дверцу машины, подтолкнув Ломбарда, которому пришлось встать на ноги, чтобы не упасть.
— Поехали обратно, — коротко сказал он. — И быстро.
Он плотно прижался к двери, стараясь не дышать. Берджесс поднялся следом, держа в руках запасной ключ, и тоже подошел к двери.
— Не слышно ни звука. Она ответила через переговорное устройство?
— Снизу все еще звонят.
— Должно быть, ускользнула.
— Не может быть, внизу бы увидели, как она уходит, если только она не выбралась каким-нибудь кружным путем. Ладно, давайте ключ, иначе мы так и не попадем туда.
Дверь открылась; они, спотыкаясь, вошли в квартиру и сразу остановились, осматриваясь вокруг. Длинная гостиная, которая казалась продолжением передней, разве что потолок был немного повыше, оказалась пустой, но эта пустота о многом говорила. Они оба это сразу почувствовали.
Повсюду горел свет. Недокуренная сигарета лежала на краю высокой полой пепельницы. Она еще не погасла и дымилась, в воздухе лениво поднимались серебристо-голубые кольца. Высокое, от пола до потолка, окно было распахнуто в ночь, открывая черное небо, в одном углу окна сияла большая звезда, в другом углу — звезда поменьше, казалось, будто кто-то завесил окно черным одеялом, прикрепив его парой блестящих кнопок.
Прямо перед окном лежала на боку серебряная туфелька, похожая на маленькую опрокинувшуюся лодку. Длинная узкая ковровая дорожка, делившая на две половины покрытый лаком пол, протянувшаяся от порога до самого окна, с одного конца была сбита, сморщенна и лежала неровными складками, портившими весь вид. Как будто кто-то, оступившись, споткнулся и смял ее по всей длине.
Берджесс, обойдя комнату вдоль стены, подошел к окну. Он перегнулся через низкие, слишком низкие декоративные перила с внешней стороны окна и долгое время стоял неподвижно, разглядывая что-то внизу.
Затем он выпрямился, вернулся обратно в комнату и коротко кивнул Ломбарду, который оставался на прежнем месте, словно утратив способность двигаться.
— Она, несомненно, там, внизу. Я разглядел отсюда, она лежит в боковой аллее, между двумя высокими стенами. Как мешок тряпья. Видимо, никто не заметил ее, все окна на этой стороне темные.
Детектив не предпринял никаких действий, что само по себе было странно, даже никому не сообщил.
В комнате двигался только он — Ломбард сидел неподвижно — и еще поднималась тонкая струйка дыма от сигареты. Может быть, поэтому она и привлекла его внимание. Берджесс подошел поближе, взял сигарету в руки. На ней еще сохранился фильтр, примерно в дюйм длиной. Он пробормотал себе под нос что-то вроде:
— Должно быть, это случилось, когда мы уже приехали сюда.
Затем он сделал следующее: достал сигарету из своей пачки и, держа обе в одной руке, сложил вместе, вплотную друг к другу, так что их кончики оказались на одном уровне. Потом он взял карандаш и отметил длину окурка на целой сигарете.
После этого он сунул свою сигарету в рот, зажег ее и сделал одну короткую затяжку, чтобы раскурить. Затем он осторожно положил сигарету в ту самую выемку, где лежал окурок, оставил ее там и посмотрел на
