ему денег дву гривен за труд ево, понеже он, Иван, держался в повытье протоколиста Петра Донского… по показанию явшагося мошенника Ивана Каина, ибо де он… взят в мошенничестве сего 742 году в Великой пост…а в роспросе он, Иван, не винился, а потом сего ж 742 году до праздника святыя Пасхи из Сыскного приказа за три дни свобожен».
Возмутителя спокойствия в присутствии судьи обыскали, «а по осмотру явилось у него за пазухою кошелек шит по желтому серебром по горнитуру местами, да платок разных шелков новой же, да рублевик манета, да девять пятикопеешников медных». Иван, явно не ожидавший такого развития событий, сильно растерялся и начал врать: кошелек и платок якобы вручил ему его зять, «польской нации» лавочный седелец Еремей Федоров, «для относу к жене своей, а к ево сестре родной Матрене Ермолаевой», а деньги дал взаймы «фабричный» Сергей Ефимов сын Сафринской «для играния ему, Ивану, в карты». Судья Сытин всерьез решил разобраться с Иваном Метлой. Из Сыскного приказа в торговые ряды был послан канцелярист Иван Григоров, который «близ шапошного женского ряду в лавке» нашел торговавшего «конским убором» Еремея Федорова. Тот сказал канцеляристу, что Ивана Метлу «не знает, и ему он не родственник, и кошелька, и платка, и ничего он ему не давал».
Ивана Метлу посадили в острог и стали наводить о нем справки. Выяснили, что он был внесен в списки «мошенников» Ивана Каина и Алексея Соловьева, но при этом оговоров от других воров на него не было. Также вспомнили, что из проходивших по этому делу «мошенников», еще не отправленных в ссылку, в Сыскном приказе содержался 23-летний Иван Лукьянов сын по прозвищу Гусь, который к тому же раньше был «фабричным» мануфактуры Андрея Еремеева. Он был пойман 28 декабря 1741 года по «указыванию» Ивана Каина, на допросе повинился в многочисленных карманных кражах и 2 февраля 1742-го приговорен к наказанию кнутом, вырезанию ноздрей и ссылке в Оренбург. Битый кнутом, с вынутыми ноздрями Гусь ожидал отправки в сибирскую ссылку. В Сыскном приказе верно рассудили, что он не мог не знать Метлу, раз они работали на одном предприятии и оба были внесены в список «мошенников» Алексея Соловьева.
Девятого июня старые знакомые были приведены в судейскую и поставлены друг перед другом. Иван Гусь должен был дать показания: «Метлу знает ли, и воровства какова за ним не ведает ли?» Протоколист зафиксировал результаты очной ставки: «…показанной суконщик Гусев, на оного Метлу смотря, сказал, что де он ево, Метлу, знает потому, что он, Гусев, с ним, Метлою, имелись на одной фабрики и работали вместе, да он же, Метла, в прошлом 741-м году с товарыщи с Тихоном Степановым и з другими… мошенничали — вынимали разных чинов у людей ис карманов платки з деньгами и кошельки, а он де, Гусев, с ним, Метлою, не мошенничал, а помянутой Тихон с товарыщи ис повытья протоколиста Петра Донского за вины посланы в ссылку».
В Сыскном приказе 2 июля постановили: Ивана Метлу «о воровствах и мошенничестве роспросить в застенке на дыбе с пристрастием, что покажет». Подозреваемый проявил выносливость и ни в чем не повинился. Ввиду отсутствия признания и недостатка свидетельских показаний судьи решили его освободить[290].
Около 1742–1743 годов Иван Метла женился на дочери оброчного крестьянина дворцового села Коломенского Ивана Васильева вдове Прасковье Ивановой, которая раньше была замужем за купцом Петром Васильевым[291]. О мотивах этого брака судить сложно из-за отсутствия прямых источников, но хорошо известно, что женитьба на вдове в XVIII веке нередко была выгодным предприятием, так как родственники давали за такой невестой хорошее приданое. Например, в июле 1734 года проживавший в Москве оброчный крестьянин Гаврила Филатьев, выдавая замуж «москвитина, второй гильдии за купца Артамона Алферьева» дочь Авдотью (ранее она была женой ростовского посадского человека), собрал в качестве приданого «платья и низанья (украшений из бус, вероятнее всего жемчужных. —
Нам неизвестно, удалось ли Ивану Метле женитьбой улучшить свое материальное положение. Зато мы знаем, что вскоре после свадьбы Иван Метла с отцом и братом переехал из прихода Николая Чудотворца в Кузнецах на Ордынку, где также поселился на церковной земле. В одном из следственных дел хранится копия договора найма:
«Лета тысяща семьсот четыредесят четвертого генваря в осмый надесят день московской новозаведенной фабрики суконщик Иван Авдеев сын Шавыкин дал я сию запись церкви Николая Чудотворца, что за Москвою-рекою, в Пыжеве, дьякону Василью Никитину в том, что нанял я, Иван, у него, диакона Василья, дворовой ево земли под свое хоромное строение поперешнику четыре сажени с полусаженью, длиннику по одну сторону шесть сажень без аршина{34}, а по другую сторону пять сажень, в приходе той же церкви с вышеписанного числа впредь пять лет до такова ж числа. Найма рядил по пятидесят копеек на год. Деньги платить погодно. Да мне ж, Ивану, на оную землю в телегах или на роспусках взъезжать и съезжать в ево, дьяконовы, вороты беззапретительно. И живучи мне, Ивану, на той ево земле в своем хоромном строении никаким дурным и воровством не промышлять, заповедным питьем и товаром не торговать, с ворами не знатца, стану и приезду ворам к себе не держать, и беглых всяких чинов людей у себя не укрывать, и жильцов бес поручных записей жить к себе не пускать, и ту землю на срок очистить, и наемные деньги заплатить все сполна, и в том ему, дьякону Василью, убытков никаких не доставить. А ежели я, Иван, против сей записи явлюсь виновен, и на мне, Иване, и на порутчиках моих ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА штраф, а ему, дьякону Василью, взять на нас же, кто из нас в лицах будет, те свои наемные деньги и с убытки все сполна, и той земле очиску. А порукою по мне, Иване, нижеподписавшиеся.
К сей записи государственной Юстиц-коллегии подканцелярист Осип Парфенов сын Протопопов вместо вышеписанного суконщика Ивана Авдеева сына Шавыкина… по ево прошению руку приложил. К сей записи третей гильдии купец Родион Иванов по вышеписанном Иване Авдееве ручал и руку приложил. К сей записи дворцового конюшенного ведомства крестьянин Михайла Ефимов вместо поручика Малых Лужников третей гильдии купца Ивана Емельянова, что он по вышеписанном Авдееве ручал, по ево прошению руку приложил. У сей записи Московской крепостной конторы подьячей Василей Гаврилов сын Прянишников свидетелем был и руку приложил.
Запись писал Московской крепостной конторы подьячей Иван Моисеев.
1744 генваря в 18-м сия запись в Московской крепостной конторе в книгу записана, пошлин десять, от письма десять, от записки десять, на росход четверть взято.
Надсмотрщик Тихон Бастрыгин»[293].
Известно, что в этом хоромном строении на церковной земле, кроме Ивана Метлы, его жены Прасковьи Ивановой, его отца Авдея Борисова и брата Ивана Авдеева с женой Прасковьей Федоровой, проживало немало постояльцев. Так, зимой 1744/45 года среди жильцов были капрал 3-й роты Московского полка Иван Ефимов сын Елесов, солдатская вдова Матрена Иванова, отставной солдат Ермолай Григорьев с женой Ефимией Титовой и извозчик Степан Матвеев с женой Ульяной Васильевой[294].
Но женитьба, а потом и обустройство на новом месте нисколько не повлияли на склонность Ивана Метлы к воровству. Известно, что весной 1744 года доноситель Каин вновь привел его в Сыскной приказ «с поличной кисой{35} в грабеже у солдат». Дело пока обнаружить не удалось, но известно, что Метла на допросе с трех пыток признался «в воровствах — в таскании с возов хлеба и прочего, а во сколько поймов, за множеством не упомнит». По этому делу преступник подлежал битью кнутом, вырезанию ноздрей и вечной ссылке, но по амнистии, которую объявила Елизавета Петровна 15 июня 1744 года «по случаю благополучно оконченной войны со шведами»[295], везунчик вновь был освобожден без наказания[296] . Но на этот раз он не прожил на свободе и полугода.
Утром 28 января 1745 года в Московскую полицмейстерскую канцелярию со съезжего двора привезли тело женщины и привели Ивана Авдеева сына Метлу. В рапорте поручика Шушерина и прапорщика Баженова сказано: «…сего генваря 27 дня по полуночи в 1-м часу 11 команды 8 сотни соцкой Осип Михайлов с товарыщи привели в съезжий двор незнаемо какого чину человека с мертвым телом, а у приводу объявили: ходили де они по сотне своей для осмотру рогаточных{36}
