минеральной водой.
— Спасибо.
Одевшись, я уже не могла вспомнить, что я должна сделать — шлепать вправо или брать влево, — поэтому в конце концов оказалась в каком-то странном коридоре на задворках «Парагона». Этот проход был совсем не таким светлым и просторным, как все остальные помещения курорта. Несколько тусклых лампочек не в состоянии были осветить темный ковер и серые стены. В парадной части здания было много небольших указателей и табличек, но те двери, мимо которых я проходила сейчас, остались непомеченными. Я услышала какие-то голоса и, посчитав, что смогу спросить дорогу, пошла на шум.
На пороге одной из комнат, придерживая дверь, стояла какая-то красивая пара. Приблизившись, я смогла заглянуть поверх их плеч в роскошную темную гостиную, в которой стояли красные кожаные диваны и висели черные бархатные портьеры. Увидев меня, пара перестала разговаривать. Мужчина подхватил женщину под руку и увлек назад в гостиную.
— Здравствуйте, — начала я. — Я немного заблудилась. Я шла к минеральным ваннам и… — Тут я посмотрела женщине через плечо и увидела, что на двухместном диванчике сидят рыжеголовый мужчина и его подружка — ну просто королева шопинга из торгового центра. Комната была плохо освещена, мужчина смотрел в другую сторону, поэтому я не была уверена, что это мой Гэбриел, однако он был очень на него похож.
Я шагнула вперед, и дверь захлопнулась прямо перед моим носом.
Я повернула ручку как раз в тот момент, когда кто-то открыл дверь изнутри. Мне навстречу протиснулся коренастый румяный человек в парагонской униформе и тут же закрыл за собой дверь. Я посчитала его управляющим, потому что манжеты и воротник его куртки были отделаны золотой тесьмой, а еще у него, в отличие от подчиненных, не было именной бирки.
— Чем могу вам помочь? — официальным тоном осведомился он.
— Мне показалось, что там сидит мой друг. Я просто хотела поздороваться с ним.
— Прошу прощения, мисс, но в это помещение допускаются только члены Парагонского бриллиантового клуба. Их покой для нас превыше всего.
Я хотела попросить его передать привет рыжеволосому мужчине, но вдруг это был не Гэбриел? В конце концов, что он мог делать с мисс Белобрысая Приторность?
— Разумеется. Не могли бы вы подсказать, как пройти к минеральным ваннам? Я заблудилась.
Я целый час кипятилась в ванне с минеральной водой и все это время терзалась мыслями о своем состоянии, отношениях с Освальдом, неовампах и сценарии.
Я надеялась, что смогу спросить у Чарлза насчет своего пикапа, но за стойкой консьержа никого не было. И тут я услышала знакомый грубоватый голос, сопровождаемый радостным смехом:
— Пришлите в мой номер крепкого массажиста мужского пола.
В вестибюль вошла Жижи Бартон во главе целой колонны посыльных, которые с трудом перемещали горы ее чемоданов. Жижи сопровождал еще один консьерж — я прозвала его Чарлзеныш. На Бартон были широкие брюки, блузка с рукавами «летучая мышь» и жилетка, ее светловолосую голову украшал платок от Пуччи, — и весь этот ансамбль представлял собой гремучую смесь оттенков пурпурно-лилового, бледно- зеленого, оранжевого и ярко-красного. А я-то считала, что для курортного наряда вполне подходит сочетание белого и хаки.
— Привет, Жижи. Помнишь меня?
Увидев меня, она широко улыбнулась, бросила сумку и ринулась обниматься. В моей голове вспыхнули такие буйные краски, по сравнению с которыми даже наряд Жижи смотрелся бледно.
— Милагро, ты именно тот человек, которого я хотела здесь встретить.
Это звучало как-то сомнительно. Я мягко высвободилась из ее объятий и ответила:
— Правда? Что ж, я тоже очень рада тебя видеть.
— Ты наверняка приехала сюда из-за новых процедур. А где же Иэн?
— Ой, ну ты же знаешь Иэна. Он гуляет сам по себе. А что за новые процедуры?
Не успела Жижи ответить, как в наш разговор встрял Чарлзеныш:
— Госпожа Бартон, если вы зарегистрируетесь, мы проводим вас в ваш «люкс».
— Да, да. Милагро, дорогая, не могла бы ты зарегистрировать меня? А позже мы встретимся в баре и выпьем. Около шести. Нам есть о чем поговорить. — И Жижи упорхнула в направлении лифтов. Чарлзеныш проследовал в ее кильватере.
Я подошла к стойке портье и, обращаясь к стоявшей за ней женщине, сказала:
— Жижи Бартон просила, чтобы я ее зарегистрировала.
— Спасибо, мы займемся этим сами, — ответила она с улыбкой.
Когда я вернулась в свой домик, на гостиничном телефоне горел красный индикатор сообщений. Я подумала, что это звонил Скип, но все семь сообщений имели отношение к Томасу: меня просили назначить встречи, устроить интервью, обновить членство в спортклубе.
Мой сосед, лежа на кровати в шелковых трусах-боксерах, с видом невинной монашки смотрел какое-то ток-шоу.
— Томас, там на автоответчике есть несколько сообщений от людей, которые ошибочно считают меня твоей секретаршей.
Не отрывая глаз от телеэкрана, он ответил:
— Человеку в моем положении просто необходимы помощники. Если я сам начну заниматься всякой ерундой, это будет выглядеть странно.
Я подошла к телевизору, закрыв Томасу обзор.
— Человек в твоем положении? В твоем полуголом, валяющемся и глазеющем телевизор положении? И это среди дня?!
— Совершенно верно. Я ведь не какой-нибудь там придурок, зависающий в офисе. Я Томас Кук. — Он сел чуть ровнее. — Милагро, я думал, мы договорились, что станем помогать друг другу. Я помогу тебе не расстраивать Скипа, а ты придешь на выручку в моих делах.
Создавалось впечатление, что он говорит серьезно, но, поскольку он хороший актер, разобраться было невозможно.
— Ладно, как хочешь, только не жди, что я буду продолжать этот фарс после окончания работы над сценарием.
Всю вторую половину дня я провела в попытках выправить композицию второго акта, а также в делах Томаса.
Ближе к вечеру Томас всего один раз прервал меня, чтобы зачитать свой трогательный монолог: «Томас Кук: как я позировал в нижнем белье», — который я должна была слушать с гораздо меньшим интересом, чем это у меня получилось.
Потом он предложил:
— Поехали к Леваку, выпьем что-нибудь.
— Не могу. Во-первых, мой пикап еще не починили, а во-вторых, у меня здесь назначена встреча.
Тут зазвонил мой телефон, и я, направляясь в свой кабинет, автоматически ответила:
— «Люкс» Томаса Кука, добрый вечер.
— Милагро! — На линии были такие помехи, что это прозвучало как «м-м-м-и-а-а-о-о-о».
— Освальд! Освальд, это ты?
В трубке снова пошли помехи, потом донеслось четкое и рассерженное: «То-ма-а… (щелк)… ук» — и далее опять помехи.
— Я пошутила, Освальд. Как твои дела?
Однако связь все же прервалась.
Томас стоял в дверях, опершись о косяк.
— И с кем мы будем пить? — поинтересовался он.
— Мы не будем пить ни с кем. Это я собираюсь встретиться с Жижи Бартон в гостиничном баре, а тебя, если помнишь, просили больше не мозолить там глаза.
— Почему ты так себя ведешь? — сделав обиженное лицо, спросил Томас. — Мы с Жижи давние знакомые. Если она попросит, им придется впустить меня в гостиницу. Позвони Жижи и скажи, что я приду
