с двумя униформами горничных, пропуск на служебную парковку, ключ-пропуск для персонала и несколько схем, которые консьерж набросал на вырванных из блокнота листах. Мне нравился Чарли, и я очень надеялась, что не совершаю ошибку, доверяясь ему в очередной раз.
Мерседес ждала меня в номере одного из дешевых мотелей на окраине Ла-Басуры. Я выложила ей последние новости, и она заметила:
— Ты прекрасно выглядишь — такой цветущей ты не была никогда.
— Странно, да? Я чувствую себя сильной и выносливой, и у меня отличная реакция. Как ты сюда добралась?
— Машин вообще не было. Я доехала быстро, но, когда все это завершится, мне наверняка захочется какой-нибудь аварии.
— Мерседес, я очень благодарна тебе за помощь. — Мне захотелось обнять ее.
— Эй! Это не только ради тебя, но и на благо всего человечества.
— Кто бы мог подумать, что существует такое количество культов и экстремистов! — задумчиво проговорила я.
— Интересно, а что обо всем этом думает Освальд? — спросила она.
— Освальд пока ничего не знает.
— Милагро, ты должна ему все рассказать! — поморщившись, отозвалась Мерседес.
— Он скоро вернется. Тогда и расскажу.
— Что происходит с Гэбриелом?
— Это так грустно, что хочется плакать. От прежнего Гэбриела осталась только сухая оболочка. Я бы еще поняла, если бы он решил стать натуралом с какой-нибудь клевой мужеподобной особой, но, окружая себя этой гнилой массой розовой, светловолосой гламурности, он словно бы совершает акт самобичевания.
Мы облачились в униформы горничных. Я скрутила волосы в пучок и надела очки с простыми стеклами, которые позаимствовала у Томаса. Бегло взглянув на меня, Мерседес заметила: — Ты выглядишь умнее. Поверх своих дредов она повязала платок. Я сказала ей, что наверняка являюсь единственной парагонской горничной с дипломом ПУ.
Мы залезли в машину Мерседес, и она прикрепила к ветровому стеклу пропуск на стоянку. Дорога в гостиницу была нервной, поэтому разговаривали мы немного. Мы остановились на шоссе перед поворотом на «Парагон» и стали ждать звонка Чарли. Он раздался через несколько минут.
Мы заехали на стоянку персонала и прошли в основное здание через служебный вход. В руке Мерседес была парусиновая хозяйственная сумка.
Чарли, вспотевший от напряжения, ждал нас в кладовке. Я представила его Мерседес, и он сообщил:
— Сайлас отправился в сауну, но обычно он там не задерживается, так что торопитесь.
Чарлз подкатил тележку для уборки.
— Удачи! — пожелал он нам.
Запрятав свою парусиновую сумку под тряпки для пыли, которые лежали в тележке, Мерседес пообещала:
— Мы будем осторожны.
Потом мы с подругой сели в лифт и поехали на последний этаж.
Постучав в номер Сайласа, я с сильным акцентом объявила:
— Эта горничние.
Хорошенько прислушавшись, но ничего не услышав, я открыла дверь. Огромный «люкс» предназначался для постояльца, который нуждается в медицинском обслуживании. В смежной комнате виднелась больничная кровать и поручни на стенах.
Вывесив табличку: «Идет уборка», мы закрыли за собой дверь.
— Эта горничние! — снова крикнула я. — Ла уборка!
— Здесь никого нет, — сказала Мерседес. — Давай искать бумаги и компьютер.
На столе лежали только обычная почтовая бумага с гостиничной символикой, парагонские брошюры и местные путеводители. Тогда мы открыли ящики и шкафчики.
— Ура!
Мерседес вытащила ноутбук из футляра — компьютер лежал в одежном шкафу.
— Ищи гормоны.
Эта задача оказалась простой. Таблетки стояли на прикроватном столике рядом с парагонским набором средств для кожи. Я спустила прогестин в унитаз и наполнила пузырек стероидами, которыми Скип собирался пичкать Томаса.
— Готово, — доложила я Мерседес.
— Стой на стреме, а я скачаю файлы. — Она достала из своей парусиновой сумки несколько маленьких электронных деталек.
Я взяла в руки тряпку и принялась водить ею по всем поверхностям, прислушиваясь к звукам в коридоре. Мерседес усмехнулась.
— Что такое? — поинтересовалась я.
— Этот тип хочет подчинить себе весь мир, а защиту на компьютер не поставил, совсем как подросток, скрывающий порнушку от родителей. — Ее пальцы порхали по клавиатуре. Она улыбнулась и добавила: —
Тут до моего слуха донеслось тихое жужжание подъезжающего инвалидного кресла.
— Погружение, погружение, погружение! — громко прошептала я. Некая часть моего мозга почему-то решила, что только язык подводников способен подчеркнуть безотлагательность наших действий.
Когда Мерседес засовывала ноутбук обратно в футляр, из коридора послышался голос:
— Уборщицы? Они уже были здес-сь с-сегодня утром.
Не глядя на Мерседес, я сунула ей бутылку со средством для мытья окон и тряпку, а сама взяла перьевую метелку для пыли и прикрыла ею лицо. Замок, щелкнув, открылся, и Сайлас, по-прежнему весь перебинтованный, с жужжанием вкатил свое кресло в номер.
Я взглянула на Мерседес — она старательно терла полотенцем по оконному стеклу.
—
На пороге «люкса» возник спутник Сайласа. Им оказался тот управляющий, которого я побила.
— Что вы здесь делаете? Этот номер должны были убрать еще утром.
— Да, господин, — отозвалась Мерседес, — но,
— Отлично, уйдите, пожалуйста, — велел управляющий.
Мерседес спрятала свои компьютерные штуковины под полотенце, и я очень надеялась, что никто не заметит, как из-под него что-то выпирает.
Управляющий проводил нас до двери и тихо проговорил:
— Мне придется обсудить это с вашим непосредственным начальником. Где ваши беджи?
Сайлас как раз повернулся к нам спиной, когда управляющий отодвинул от моего лица метелку для пыли. Я улыбнулась ему и прошептала: «
Управляющий покраснел и сказал сдавленным голосом:
— Большое спасибо вам за помощь.
Мы с Мерседес выкатили тележку из номера и вместе с ней помчались по коридору. Свернув за угол, мы забрали парусиновую сумку и бросили тележку в коридоре. Потом помчались вниз по лестнице, выбежали из здания и через несколько минут уже сидели в машине Мерседес. Только когда она на скорости вырулила на шоссе, я опустила стекло, высунула голову наружу и выкрикнула:
— Не нужны нам ваши вонючие беджики!
