— Ты же только что сказала, что у вас не было секса!
— Не было! У нас абсолютно платонические отношения. — Вспомнив обвинения Гэбриела, я прибавила: — Ты так помешан на мне, что судишь о других по себе, и очень зря. Я совсем не нравлюсь Томасу.
— Ты что же, хочешь убедить меня, что вы лежите на одной кровати и ничем не занимаетесь?
Я посмотрела ему в глаза.
— Да. Потому что это правда. На самом деле все очень невинно и мило. — Я пересказала Освальду историю Томаса о том, как он держал за руки ту маленькую девочку, и объяснила, что мы спим лицом друг к другу. — Он так хорошо рассказывает эту историю, что мне всегда кажется, будто его дыхание и вправду пахнет шоколадом.
Бешенство на лице Освальда сменилось задумчивостью. Я однажды наблюдала, как он с таким же видом пытался разобраться в загадочной болезни какого-то животного на ранчо.
— Ты сказала, что во время вашей первой встречи он выглядел ужасно.
— Да, но с каждым днем Томас выглядит все лучше и лучше. Ей-богу, это потрясающе, что делают сон, протеиновые коктейли и физические упражнения. Он один не вызывает у меня кровавых видений. Томас страдает легкой формой анемии.
— Потрясающе, — холодно повторил Освальд.
Печатая шаг, он вышел из спальни и направился в гостиную, где Томас, развалившись в кресле, читал «Вэрайети».
— Ты спишь с ней лицом к лицу и не совершаешь никаких сексуальных действий? — потребовал ответа Освальд.
— Как она говорит, так и есть, — отозвался Томас, переворачивая страницу.
Выхватив у Томаса журнал, Освальд швырнул его на диван.
— Что у тебя за анемия?
— Легкая форма. Тебя это вообще не касается. Милагро, ты готова ехать?
— Гестационная анемия?
— Да, она самая.
— Она бывает только у беременных женщин.
Томас выразительно пожал плечами.
— Значит, она называется как-то по-другому.
— Когда вы с Милагро спите, вы лежите так близко, что дышите друг другу в лицо?
— В этом нет ничего плохого.
— Освальд, — постаралась осадить его я, — прекрати, пожалуйста, задирать Томаса. Он не пытался соблазнить меня. И не делал ничего плохого.
— Ты инкуб! — рявкнул Освальд Томасу в лицо.
Фраза показалась мне такой безумной, что я было задумалась: а может, Освальд забыл, что во время путешествия надо пить бутилированную воду?
Однако Томас не утратил хладнокровия.
— Не тебе меня обзывать, ты, шизнутый кровососущий извращенец!
Освальд взмахнул кулаком, но Томас подпрыгнул и увернулся.
— Это ты приучил Милагро к своему мерзкому фетишу.
Освальд опустил руки. Вид у него был виноватый, поэтому я быстро пояснила:
— Милый, Томас знает, что мы тусуемся с вампирами-готами. Он в курсе, что нам нравятся такие ролевые игры. — Параллельно я пыталась обработать информацию, полученную от Освальда. Я вспомнила курс мифологии, который проходила в ПУ, и спросила: — Что ты имеешь в виду, называя Томаса инкубом? Их же не существует. Миф о них придуман для объяснения ночных кошмаров и сонного паралича.
С видом проигравшего Освальд объяснил:
— Никаких мифических существ нет и быть не может. Однако есть люди с редкими генетическими отклонениями, касающимися гипоталамуса, они и приводят к такому заболеванию, как подострая гипервентиляция. Ты знаешь, что такое гипервентиляция?
— Да, это когда вдыхается слишком много кислорода, — ответила я.
— Распространенное заблуждение, — заметил Освальд. — Это когда выдыхается слишком много двуокиси углерода. Це-о-два служит основным определителем кислотно-основного баланса нашего организма. Если содержание це-о-два снижается, это негативно влияет на работу организма. Томас восстанавливал баланс углекислого газа в своем организме путем вдыхания воздуха, который выдыхала ты.
— Тоска-то какая, — заметил Томас. — Берни ждет.
Ага, значит, инкубы тоже существуют, только они вроде как ненастоящие. Скоро я узнаю, что на свете живут и зомби, которые на самом деле никакие не зомби, а просто люди с биологическим расстройством, толкающим их к поеданию человечьего мяса.
— Ты хочешь сказать, что Томас использовал меня как источник двуокиси углерода?
— Да, поэтому ему и нужно было поворачиваться к тебе лицом. — Устремив взгляд на Томаса, Освальд повелел: — Признайся Милагро, что ты использовал ее!
Томас испустил долгий вздох, в котором, возможно, было недостаточно двуокиси углерода, и произнес:
— Я тут не виноват. Мой отец был таким же. Ничего плохого я не делал, к тому же это ей помогало. Она была такой несчастной и плакала во сне.
Освальд перевел взгляд на меня.
Я кивнула.
— Никогда в жизни я так хорошо не спала. У меня не было никаких кошмаров. Мне вообще ничего не снилось.
— В таких отношениях существует и симбиозный аспект, — заметил Освальд, полностью переключившись на врачебный тон. — Этот процесс позволил тебе наладить собственное дыхание, снабдил дополнительным кислородом, успокоил и облегчил сон.
— Видите, ничего страшного, — согласился Томас.
Я могла бы, конечно, разозлиться на него, но вместо этого испытала благодарность за те ночи, когда мне ничего не снилось.
— Томас, — обратилась я к нему, — а Скип знает о твоем заболевании? Он поэтому хотел, чтобы ты жил со мной?
Тот покачал головой.
— Нет, я просто сказал ему, что мне нужна помощница, вот и все.
— Слушай сюда, Кук, — произнес Освальд. — Раньше было раньше, а теперь все изменилось. Она моя девушка, и ты больше не будешь с ней спать, ясно тебе? — Освальд заговорил воинственным тоном. — Можешь просто дышать в бумажный пакет и самостоятельно регулировать уровень це-о-два.
— Да не очень-то и хотелось, — отозвался Томас. — Стоит мне сделать телефонный звонок, и через два часа здесь появится с десяток таких, как она.
На этот раз Томас не сразу заметил приближение удара, а когда заметил, было уже поздно. Отдернув руку, я потерла костяшки пальцев.
— Ай! — воскликнула я. — Надеюсь, тебе было больнее, чем мне.
Актер принялся потирать свою челюсть, а Освальд просто покатился от смеха. Томас посмотрел на меня с таким видом, будто я заставила его испытать страшное разочарование, и заявил:
— Ну знаешь ли, после этого я не смогу дать тебе хорошую рекомендацию.
Перед тем как отправиться к Берни, Томас позвонил Жижи, которая пообещала раздобыть для него номер по соседству со своим «люксом». Пока они разговаривали, я жестом пригласила Освальда в спальню и прошептала:
— Почему он не вызывает у меня кровавых видений?
— Малышка, я могу только строить теории. Возможно, видения — это реакция на состав вдыхаемого воздуха, газы которого разносятся по организму с помощью красных кровяных телец.
Когда мы снова вошли в гостиную, Томас как раз закончил разговор.
