— Кто этот парень? — поинтересовалась Мерседес.
—
— Да, гарантированный взрыв мозга.
— Они мне нравятся.
— «Дервиши» просто клёвые. Представляешь, что я узнала после того кошмара в клубе? Они подкупили барменов, чтобы те вместо нашей водки наливали какую-то суперкрепкую балканскую.
— Ну, это частично объясняет причину беспорядков, — заметила я и прибавила громкости.
Я оставила Мерседес в мотеле, чтобы та вздремнула и потом просмотрела файлы Сайласа. Вернувшись в «Парагон» на машине Чарли, я оставила ее там, откуда взяла.
Когда я вошла в домик, Томас упражнялся на бегущей дорожке.
— Какие у нас планы? Берни звонил трижды.
— Берни разве не в курсе, что я на него зла?
— Тебе пора повзрослеть, Милагро!
Набрав номер Берни, я несколько минут орала на него, а он извинялся и посмеивался.
— Твой ненаглядный питомец, козлик Панчо, — проговорил он. — Ну разве это не смешно!
— Это был не козлик, а овца. И вообще, откуда ты ее взял? Это было ужасно.
— Городской мясник — мой бывший студент. Милагро, это я любя.
Мне хотелось побыть с Эдной вне территории «Парагона», поэтому я спросила:
— Ты умеешь готовить?
— Я умею жарить бургеры, — ответил он. — А что?
— Сегодня ты готовишь ужин для меня и моих друзей.
Мой пикап наконец вернули, поэтому мы с Томасом собирались ехать к Берни на нем. Эдна пообещала присоединиться к нам чуть позже.
Я красилась в ванной, а Томас мотался туда-сюда в одних шортах. Когда раздался звонок в дверь, я крикнула:
— Открой, пожалуйста!
— Конечно, конфетка моя, — пошутил он.
Заслышав шаги в спальне, я спросила:
— Кто это, сластик мой?
— Милагро!
Я повернулась и увидела в дверном проеме Освальда.
Глава двадцать первая
Твой каждый вздох
В своих мятых футболке и джинсах Освальд казался грязным и потным. И небритым. А его волосы торчали в разные стороны. Но я в жизни не видела никого красивее, а потому уставилась на него, не в силах произнести ни слова. Может, я так сильно его хотела, что у меня начались видения? Правда, этот обман зрения затронул еще и обоняние, потому что имел ярко выраженный запах.
— Разве ты не хочешь объяснить мне, что происходит? — резко спросил он.
— Освальд! — Я шагнула к нему и тут же остановилась, придя в ужас от того, что кошмарные образы могут извратить мою страсть. — Освальд, ты действительно приехал! — Дыхание мое участилось, а от счастья и смятения у меня закружилась голова. — Ты вернулся!
— А ты недолго ждала, верно? Тут же нашла другого!
— У меня никого нет, кроме тебя, Освальд! У меня всегда был только ты.
За спиной Освальда, потирая свой подтянутый живот, возник Томас.
— Значит, ты ее парень, — произнес он. — А я-то думал, она тебя выдумала.
Мне хотелось утопить Томаса в джакузи, но даже это не заставило бы меня отвести взгляд от Освальда.
— А ты Томас Кук, — злобно констатировал Освальд. И сделал шаг навстречу Томасу.
— Да, я прихожу в форму для своей следующей роли. Милагро неплохо потрудилась — она понемножку работает моей помощницей.
— Черт! Никакая я тебе не помощница. Я сценарист. — Я затащила Освальда в ванную, стараясь держать его за рубашку, и захлопнула дверь прямо перед носом у Томаса. Затем я осторожно обхватила его за талию и отвернулась, чтобы мое лицо не имело прямого контакта с его кожей. — Освальд, я так по тебе скучала!
— Если ты так сильно скучала, почему я не заслужил поцелуя? — осведомился он. В его голосе слышалась обида.
Я отступила в сторону.
— Я бы очень хотела тебя поцеловать, больше всего на свете! Разве бабушка не рассказывала тебе, что со мной произошло?
— Нет, она сказала только, что я обо всем услышу от тебя, — ответил Освальд. — Знаешь, откуда я получил информацию, что ты здесь? Вчера прилетел один анестезиолог и привез с собой экземпляр «Еженедельной выставки». Я тут же отправился сюда.
Усевшись на край джакузи, я вспомнила наш предыдущий разговор в ванной комнате.
— Сейчас я начну рассказывать. Не перебивай меня, пока я не закончу. Все началось, когда Сайлас Мэдисон заявил, что хочет встретиться со мной и поговорить об истории вашего народа.
Я принялась описывать свои приключения, все больше приходя в смущение от собственной доверчивости и опрометчивости. Закончив рассказ, я подытожила:
— Я идиотка. Если бы я не была настолько неуверена в себе, я не стала бы пытаться получить информацию от Сайласа и не отправилась бы на свадьбу с кем-либо, кто, по моему мнению, должен произвести впечатление на друзей Нэнси.
Освальд вздохнул.
— Ох, малышка, это я виноват, — проговорил он, садясь со мной рядом. Его серые глаза были по- детски ясными и лучистыми. — Я очень сожалею обо всем том, что наговорил тебе. Как уехал, так сразу и пожалел. Прости, что я не рассказал тебе больше. Это я виноват, что тебя ранили.
— Нет, это Сайлас виноват, — возразила я.
Он дотронулся до моей коленки, и сквозь джинсовую ткань я почувствовала тепло его руки.
— Ты уверена, что мне нельзя к тебе прикасаться?
Я вызвала привычные зрительные образы и начала выполнять дыхательные упражнения. А потом приложила указательный палец к его руке. Кровь, пульсирующее сердце и багровые внутренние органы мгновенно уничтожили все мои мысли о цветах. Я отдернула руку.
А потом закрыла глаза, чтобы Освальд не видел моих слез.
— Милагро, мы найдем способ справиться с этим. Мы с Уинни что-нибудь придумаем, к тому же среди наших родственников есть врачи-исследователи.
— Ну конечно, — отозвалась я. — Разумеется. Я оправилась от предыдущего заражения, оправлюсь и от этого. — Потом я заставила себя улыбнуться и предложила: — Почему бы тебе не принять душ? Мы сегодня ужинаем у Берни.
— Давай примем душ вместе. — Он прикоснулся губами к моему обтянутому блузкой плечу.
— В другой раз, — ответила я, размышляя о том, будет ли он, этот другой раз.
Я вышла из ванной, потому что это было невыносимо — смотреть, как Освальд раздевается, и не иметь возможности прикоснуться к нему.
Приняв душ и переодевшись, он зашел в спальню, где я пыталась сосредоточить свое внимание на теленовостях. Оглядевшись, Освальд поинтересовался:
— А где же спит Томас?
— Ответ тебе не понравится. Мы спим на одной кровати.
