«Круизёр», заправленный самым вкусным бензином за всю свою жизнь, тихонько урча от полного удовольствия, весело мчался на юг по скоростной магистрали. Внутри «круизёра» находились трое. Вальд Писаржевский занимал место водителя, рядом с ним, посапывая в тревожной полудреме, забылся Сид Кампоамор, а сзади с куском веревки на ноге маялся страус Ники, не сознавая, что именно он является причиной броска по земной поверхности.
Как переменчива жизнь, думал Вальд. Еще вчера… нет, не так; еще неделю… еще две недели назад он важно восседал за своим унылым столом… занимался какими-то унылыми производственными вопросами… То ли дело сейчас: солнце, шоссе, славный ветерок… Душа поет! А мимо проносятся:
стада бизонов в травянистых предгорьях;
заросли юкки; виноградники (полностью вырубленные во времена «сухого закона», но терпеливо восстанавливаемые вот уже двадцать лет); плантации хлопка и острого красного перца;
пологие склоны; крутые, ребристые, палевые склоны; утесы, громоздящиеся гигантскими складками, и плоские каменные плато;
поперечные ручьи и речушки;
одинокий индеец на лошади, с винчестером за плечами, замерший неподвижно на вершине холма;
маленькие пуэблос — два десятка домишек, выкрашенных под необожженный кирпич;
поезда по железной дороге, там и сям выныривающей посреди холмов;
а внутри шоссе, за бетонным забором, с удвоенной скоростью мчал мимо поток встречного транспорта,
становящийся, однако, все жиже и жиже. Притом пейзаж вокруг тоже понемножку переставал радовать глаз. Все чаще горы отступали от шоссе, а живописные объекты сменялись охристой пустошью, все разнообразие которой составлял редкий, сухой низкорослый кустарник. Через часок-другой такого путешествия Вальд съехал на обочину и тормознул возле какой-то невзрачной таблички, намереваясь справить естественную надобность. Табличка гласила: «Не сходите с дороги. Змеи». Вальд почесал репу и решил терпеть до бензоколонки.
Настроение у него начало было портиться; впервые за время своего путешествия он подумал, что стол в кабинете, может, не так уж и плох. Но в это время пейзаж опять слегка ожил, а главное — подвернулась бензоколонка; после ее посещения Вальд вновь повеселел. Он включил приемник и настроил его на бодрую музыку. Мимо окон пронеслась целая куча домишек; стало совсем хорошо. Сид наконец проснулся.
— Где мы? — спросил он, протирая глаза.
— Проехали Лемитар и Лимитар, — с готовностью отозвался Вальд, — а еще город Сокорро, 9 тысяч человек населения.
— Как же, — заметил Сид, — знаю эти места! Именно здесь в 1598 году останавливался дон Хуан де Оньяте во время своего знаменитого путешествия.
— На воздушном шаре?
— Не подкалывай меня; в том году воздушных шаров еще не было. Теперь я понимаю, почему они отклонились к востоку от реки — глянь, какой рельеф. Да… с высоты птичьего полета все это выглядит совсем по-другому.
— Верю.
— А еще дальше к востоку здесь какой-то режимный объект, — сообщил Сид, — чертова уйма спутниковых антенн, метров по тридцать каждая. Что характерно, именно среди них разбился космический корабль инопланетян; жаль, не помню, когда именно. Интересно бы посмотреть, каковы они снизу…
— Предлагаешь заехать?
— Это не получится, — вздохнул Сид и неприязненно покосился на страуса. — Не успеем обратно к восьми.
Какое-то время ехали молча.
— Хотя мы и так не успеем, — неожиданно сказал Сид. — Дай-ка мне карту… Ну, так я и знал.
— Что? — встревожился Вальд.
— Прямой дороги в Мексику нету; нам придется проехать через штат Техас.
— Ну и что?
— Как тебе сказать, — со значением произнес Сид. — Техас, это тебе не хухры-мухры.
Вальд призадумался.
— Вальдемар, — ласковым голосом сказал Сид, разглядывая карту, — смотри-ка: в Нью-Мексико есть город под названием Страус.
— Ну и что?
— Да ничего… Я так, просто. Вдруг там тоже страусы живут.
Вальд погрузился в мрачное молчание.
— Вальдемар! — позвал Сид сладким голосом. — А Вальдемар!
— Ась?
— А зачем тебе отвозить страуса в Мексику?
— Я тебе объяснял; ты забыл?
— Я все помню. Мы спасли его от эвакуационной команды, верно?
— Ну.
— Но почему так далеко, в Мексику? Почему бы не выпустить его прямо здесь?.. смотри, какой пейзаж соответствующий. Эх, страусу раздолье!
— Нужно вернуть его в зоопарк.
— А давай купим зоопарку другого страуса.
— Не нуди, — буркнул Вальд.
Сид надулся и промолчал не менее получаса. Пейзаж за окном конвульсивно подергался и опять сдох.
— Скажи, — спросил Сид наконец, — как ты рассчитываешь доставить страуса назад в Москву?
— Никак не рассчитываю; хотел вот тебя попросить.
— На каком основании? — удивился Сид.
— По дружбе.
— По дружбе, — разочарованно повторил Сид. — Вот оно! Не успели попасть в переделку — начинаются обязательства.
— Но разве тебе не приятно будет ощущать, что ты не только спас жизнь существу, но и возвратил его в привычную среду обитания?
— Еще вопрос, какая среда ему более привычная.
— Привычная среда — это где привык жить, а может быть, даже родился, — возразил Вальд, — но при чем здесь эти рассуждения! Я вижу, что ты просто отговариваешься; тогда прямо и скажи, что лень тебе заскочить за страусом… Жлоб ты, а не друг. Почему не молился сегодня?
— Зачем это я буду молиться на земле?
— С каждой милей, — воскликнул Вальд, — ты становишься все противнее! Ей-Богу, высадил бы тебя, если бы ты не был нужен мне в Мексике как переводчик.
— Но, Вальдемар, — взмолился Сид, — это очень неразумно, везти страуса именно в Мексику! Мало того, что ты сам затеял махинации на границе, ты и меня подбиваешь на то же самое впоследствии, что увеличивает совокупный риск. Я уж молчу про дружбу; но разве это по-деловому?
— Не буду спорить, — сказал Вальд, — меня и самого это угнетает. Но что же делать? Обстоятельства в данном случае сильнее нас.
— Миф, — решительно возразил Сид, — расхожая формула для слабых духом. Мало, очень мало таких обстоятельств, которые на самом деле сильнее человека! Короче: берусь доставить страуса назад при выполнении тобой трех условий.
