хуй ебет твою пизду, абстрагируясь тем самым от личностей и в результате даже в известной степени наслаждаясь.
— Я пыталась так делать, — вздохнула Ольга, — но они своей якобы ласковой «Оленькой» сводили эти усилия на нет. Ведь они не пизду мою звали Оленькой, а меня!
— Да, но им нужна была не ты, а всего лишь твоя пизда, — резонно возразила Марина. — Почему же ты сама для себя не назвала ее Оленькой?
Ольга опешила.
— Ты знаешь, а мне это и в голову не пришло. Как остроумно! Действительно, если бы я это сделала, вышло бы, что каждый из них обращался таким образом не ко мне, а лишь к моей пизде.
— Ну.
— И я бы совсем не страдала.
— Ну.
Ольга покачала головой.
— Где же ты раньше была! Сколько бессмысленных слез… а с другой стороны, сколько оргазмов бездарно упущено! Да-а… Ну уж теперь, если когда-нибудь снова пойдут проверяющие, я своего не упущу… Но почему ты так странно и, в свете новой постановки вопроса, даже как бы некультурно обратилась ко мне?
— Потому что повод особенный.
— То есть? — насторожилась Ольга.
— Пришла пора нам проститься, боевая подруга.
У Ольги на глаза навернулись слезы.
— Я так и знала… сердцем чуяла… видала тебя в машине с одним… Конечно, ты птица высокого полета. Ах ты, Мариночка, радость моя! как же я без тебя-то?
И Ольга, бросившись Марине на шею, зарыдала.
— Ладно, — сказала она через какое-то время, отцепившись от Марины и громко высморкавшись, — ничего не поделаешь… это жизнь. Но мы будем видеться?
— Конечно, — сказала Марина.
— Я по-прежнему твоя подруга?
— До гроба. Вот те крест.
— Если бы я не была столь явно выраженной гетеросексуалкой, — задумчиво произнесла Ольга, — это было бы для меня настоящей трагедией. Скажу тебе честно, я не раз задавала себе вопрос, не испытываю ли я к тебе что-либо сверх обычного дружеского чувства.
— Мы, кажется, уже обсуждали что-то подобное.
— Может быть. Но одно дело — что обсуждаешь, то есть что говорится вслух, а совсем другое — что таишь про себя, подчас даже не решаясь себе самой в этом признаться. Чуешь разницу?
— Ага.
— Иногда в эти моменты мне было даже жаль, что я не испытываю ничего такого. А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что если бы испытывала, нас бы ждал целый океан наслаждений.
— Не уверена, — заметила Марина. — Ведь океан наслаждений должен предполагать взаимность, разве нет?
— Если бы это была такого рода страсть, — назидательно сказала Ольга, — это была бы настолько сильная страсть, что она не могла бы оставить тебя равнодушной.
— А-а, — протянула Марина. — Тогда да.
— А теперь, — сказала Ольга, — мне нисколько этого не жаль — я имею в виду, не жаль, что я не испытываю ничего в этом роде, потому что с высоты падать больней. Ведь я могла бы этого просто не вынести! А что это за тип был в машине?
— Смотря о какой машине ты говоришь.
— Вот оно что… Ну ты даешь! Я уж было подумала, ты замуж собралась… а сейчас, чувствую, ты стала настоящей блядью.
— Пока не знаю, — пожала плечами Марина.
— Погоди-ка, — спохватилась Ольга. — Что же это, ты пришла с таким сообщением, а мы просто так сидим? Надо отметить.
— Ну, вроде как рано еще… То, сё, бегунки всякие…
— Нисколько не рано, — категорически заявила Ольга, доставая из холодильника бутылку со снедью и запирая дверь. — Бумажки я тебе сама выправлю в два счета… а кстати, как ты с жильем? Или побудешь пока в общаге? Ты смотри — если нет четкого варианта, не вздумай глупить! Машины приходят и уходят, а комнаты остаются…
— Нет проблем, — отмахнулась Марина. — Пить так пить… за что?
— За тебя, конечно. Ты же уходишь.
— Зато ты остаешься.
— Ты права. За нас!
— За нас.
Они опорожнили стаканы.
— Хочешь, позабавлю тебя? — спросила Марина через пару минут, когда ее глаза заблестели. — Помнишь своего приятеля-секретаря Борю Эскуратова?
— Ну?
— Плохо кончил.
Ольга разинула рот, видно, как-то не так в первый момент восприняв сообщение. Но тут же закрыла.
— Брось! — сказала она и сощурилась. — Постой-ка… а откуда ты знаешь?
— Случайно, — ухмыльнулась Марина. — Один знакомый… в общем, долго объяснять. Тебе интересно, как именно он кончил?
— Спрашиваешь! Это тот человек, который… из-за которого…
— Мало ли, — пожала плечами Марина. — Может, ты втихушку любишь его до сих пор; если так, то мой рассказ произведет на тебя удручающее впечатление.
— Еще чего — люблю… Насмешила…
— Короче, — сказала Марина, — он все это время жил здесь, в Москве. Был шишкой в коммерческой фирме.
— Ну, это неудивительно, — заметила Ольга. — Где же еще ему быть, как не в Москве; а что касается должности, то я, если помнишь, уже тогда видела в нем перспективу.
— Ну да. Но он связался с бандитами.
— Ага, — недобро сказала Ольга. — Это тоже можно было предполагать. В ту пору одни были крыши, сейчас другие… Давай еще выпьем, интересно рассказываешь.
— Давай.
Выпили. Закусили.
— Ну?
— Баранки гну, — хихикнула Марина. — Короче, он оборзел и решил, что может других подставлять. Крутым себя возомнил, понимаешь?
— Ну.
— И вместе с бандитами наехал на хороших ребят.
— Брось! А что за ребята?
— Блядь, — с раздражением сказала Марина. — Тебе интересно про ребят или про Борю Эскуратова?
— Не сердись. Продолжай.
— Короче, поехали они на разборку.
— Куда?
— Не знаю. Куда-то за город. Притом незадолго до того, чтобы доказать серьезность своих
