крови нет и прокол не сразу разглядишь. Но серый типчик был не так прост, чтобы метить банально в сердце. Судя по характерному охвату рукояти и высоко отведенному локтю, целил он не куда-нибудь, а в основание затылка. Удар чрезвычайно сложный, но противнику не оставляющий не единого шанса, поскольку лезвие входит прямиком в мозг. Да и шило, Евдокия повела носом, не простое, смазанное какой- то ядовитой дрянью. Типчик на мгновение встретился с Евдокией глазами и… спешно ретировался. Прекрасно понимая, что его оружие не стилет, не яд, не навыки боя, а возможность единственного внезапного удара. Утерянная возможность. Более противопоставить скауту ему нечего. Скрыться убийце Евдокия не дала. Хрупкие женские пальчики на подбородке – последнее что почувствовал серый типчик, прежде чем эти пальчики с неженской силой и отвратительным хрустом свернули ему шею. Тело еще не коснулось земли, а Евдокия умудрилась перехватить опасное шильце и хладнокровно всадила его в область груди парню, что тянул из кармана полушубка револьвер. Румянец разом схлынул с лица, парень обмяк и стал заваливаться вперед, будто полез обниматься.
— А ну, пош-шел отседа!.. — определила его Евдокия. Громила картинно отлетел на сажень, опрокинув торговку-лотошницу. Поднялся гвалт, по перрону раскатились пироги, всеобщее внимание приковала образовавшаяся свалка. 'Дворник', не выпуская драгоценный саквояж, размахивал перед собой финским ножом. Со стороны казалось будто бы он отбивался от своры собак. Евдокия выломала финку из волосатых пальцев и впечатала ребром ладони куда-то под небритый подбородок, заставив кадык въехать в гортань и переломив позвоночный столб. 'Дворник' закатил глаза и беззвучно съехал на снег. Евдокия взвесила в руке короткую, с широким лезвием финку, и с разворота, неуловимым смазанным движением метнула куда-то в толпу. Охнул и осел господин в бобровой шубе. Нож вошел ему в ухо, оставив снаружи только рукоять в виде козьего копытца. Подхватив саквояж, Евдокия запрыгнула на подножку, столкнувшись нос к носу с Савкой:
— Ты куда?
— Тебе на помощь… — Савка сглотнул, через плечо супруги узрев трупы. За время, пока длилась схватка, он только и успел всучить ребенка няньке да высунуться из тамбура.
— Благодарствую, — Евдокия скривилась. — Без тебя, сам понимаешь, никак…
К своим местам добирались, переходя из вагона в вагон. С улицы неслись трели городовых, крики, женский плач. Едва расположились, согласно купленным билетам, состав тронулся. В окнах еще раз проплыло место происшествия, урядники, проталкивающиеся сквозь кольцо зевак, беспризорная пацанва, жующая обороненные пироги.
— А непременно их было… Того… — Савка дернул подбородком.
Евдокия коротко кивнула. Непременно. Телеграф быстрее паровоза. Не обруби она сейчас концы, такие встречи грозили бы на любой из станций.
Савка вздохнул.
— И как же мы теперь?..
— Да лучше прежнего заживем, Савушка! — Евдокия пригладила мужу непокорный вихор, потом передумала и взъерошила волосы. — Хочешь – в Италии! Хочешь – в Америке!..
Ничего ведь, по сути, не произошло. Директорам факторий разосланы заготовленные заранее распоряжения, через сеть подставных лиц Евдокия намерена управлять старыми предприятиями и создавать новые. По хитрым схемам потекут, сливаясь в полноводные реки, ручейки капитала. Словно мельничные жернова, завращают они фундаментальные исследования, напитают соками передовые производства, наполнят премиальные фонды и гранты для ученых, именные стипендии одаренным студентам. Пройдут годы, десятилетия и на планете сформируется технологическая база, достаточная для открытия принимающих врат. Евдокия приняла на руки уснувшего ребенка, потерлась о мужнино плечо. Улыбнулась. Она завершит свою миссию. Не нуждаясь ни в посторонней помощи, ни в переговорах с несговорчивыми господами из Бетльгейзенской группы. А еще у нее будет семья. Скауту не положено иметь семью, но у нее будет!..
Савка зевнул, захлопал глазами:
— Разморило…
В тепле, да подле своих покойно. Хорошо. Чего это он, правда? Дом остался… Да подумаешь! Он еще таких домов понастроит, таких хором!.. Главное, чтобы супружница с детишками рядом были. Потому как, где они, там и дом его…
Деликатно постучался проводник:
— Не изволят ли, господа, чаю-с? Или, может, какавы горячей?.. Нет?..
Ревин возвратился в Петербург в середине апреля. В город с виду в тот же, но уже в неуловимо другой. Пока колесил Ревин по стране, ту самую страну постигло потрясение: убили царя. Первого марта года одна тысяча восемьсот восемьдесят первого Александр II пал от руки террористов-народников. Кто-то поохает, конечно, посокрушается, зачастит на образа, да и подумает: что, мол, с того? Был себе один царь, стал другой. Далеко он, самодержец-то, не видно его… Только Ливнева и иже с ним всю службу известие касалось напрямую. Погиб не просто глава государства, не стало всемогущего покровителя. К власти пришел его старший сын Александр Александрович, но ни с ним, ни с кем-либо из его окружения Ливнев связей не имел. Любопытством к сверхъестественным явлениям новоявленный монарх не отличался, тяги к оккультизму не имел. Ратовал, напротив, за традиционность уклада и излишнего либерализма покойного папеньки не разделял. Вмиг прочное положение Ливнева сделалось до невозможности шатким. Вдобавок Лорис-Мельников, чувствуя за гибель государя меру личной вины, оставил пост министра внутренних дел и убыл за рубеж. Матвей Нилыч не стал дожидаться, пока ему медленно, но верно сократят финансирование, урежут штат, станут чинить всевозможные препоны и в итоге отправят полицмейстером куда-нибудь в тьмутаракань. Он ушел сам. Решив не растрачивать попусту силы. За личные средства вывез архивы и также оставил страну, решив заниматься прежними изысканиями, но уже в частном порядке. В служебную квартиру Ревина уже заселились новые жильцы, какой-то статский советник с семейством. Немногочисленные пожитки дожидались своего хозяина во флигеле вместе с записками от Матвея Нилыча и Айвы. Ливнев вкратце обрисовывал сложившуюся ситуацию и сообщал свой новый адрес в Париже, выражая желание как можно скорее встретиться. Айва, не дождавшись Ревина в Петербурге, отправилась в Сербию, погостить у родственников по материнской линии. Ревин находил отъезд Ливнева скоропалительным. Как ни крути, ранее за спиной его маячила держава, плохая ли, худая ли, но чрезвычайно мощная и, что более важно, обладающая громадным потенциалом. Чуточку терпения, и можно было организовать себе такое место под солнцем, обременить себя такой фактической властью, которую не шевельнуло бы ничто, никакая смута и революция, не говоря уже про сменившегося монарха. Ревин рассчитывал занять главенствующее положение при государстве или группе государств с тем, чтобы используя их ресурсы, их науку и производства, шаг за шагом приближаться к заветной своей цели. Собственно, Ливнев со своей командой при таких планах стоили немного, но разбрасываться людьми деятельными, толковыми, опередившими свое время на десятилетия, Ревин не желал. А сказать проще, испытывал к бывшим своим коллегам дружеские чувства. Поэтому, прежде чем предпринимать какие-либо шаги, решил навестить Матвея Нилыча в Париже. А по пути заехать и к Айве, смутно отдавая себе отчет в том, что чувства к девушке в рамки дружеских не умещались совершенно.
…Четвертые сутки, не прекращаясь ни на секунду, лил дождь. Низкие облака смешивались с туманом, образуя плотную взвесь. Плащ помогал слабо, через какое-то время напитываясь влагой, и становился изнутри таким же мокрым, как снаружи. Казалось, в округе не отыскать ни одной сухой нитки. Сыростью отдавало все: белье постоялых дворов, нательные вещи, даже багаж в закрытых чемоданах. В камине шипели дрова, горели плохо, почти не давая жара. Постоялые дворы, успевшие опротиветь за долгую дорогу, напоминали друг друга до деталей. Закопченный потолок, залепленные наносимой грязью половицы, тяжелый сизый смрад с кухни, кислый дух извозчиков, непередаваемый словами аромат мокрой овчины и пота. И ни одной приличной комнаты. Ревин старался располагаться поближе к огню, пытаясь хоть как-то высушиться, но стоило отнять от очага одежду, как она тотчас же набирала воду.
— Что желает господин?..
Сгорбленный трактирщик-румын в расстегнутой безрукавке безошибочно определил состоятельного
