— Ты… что?
— Я уволилась, — повторила Виктория. — Я обзывала вас последними словами за то, что вы не умеете отличать главное от второстепенного в жизни, и при этом отлично понимала, что и сама поступаю не лучше. Вот я и выбрала любовь, а не работу. И теперь все хорошо. Мне всегда хотелось попробовать писать. Теперь я буду жить с тобой, писать, и мы сможем каждую ночь заниматься любовью. Это будет так здорово! Она радостно щебетала, но Гарри уловил в ее тоне горечь потери.
— Тебе пришлось нелегко, верно? Виктория спрятала лицо у него на груди.
— Да, — глухо отозвалась она. — Мне было тяжело. Я сорок лет преподавала, а теперь моя работа закончилась. — Она откинула голову, заглянула ему в лицо. — Спасибо, что ты понял, как мне было тяжело.
Он поцеловал ее с нежностью.
— Я понял… потому что и мне было очень тяжело. Виктория в его руках застыла.
— Что?
— Я позвонил в Чикаго и уволился. Ничего труднее я в жизни не делал. — Он прижался щекой к ее волосам.
— Ты уволился?
— Порекомендовал на свое место Алека.
— О! — Виктория крепко обняла его. Гарри тоже старался выглядеть веселым.
— Я уже подумываю о мемуарах. Что, если я расскажу тебе о своих подвигах, и ты будешь так поражена моей храбростью, что напишешь обо мне книгу?
Виктория притихла на несколько минут, а потом сказала:
— Свой самый большой подвиг ты совершил сегодня. Я этого никогда не забуду.
Они лежали в объятиях, привыкая к потере… и обретению.
— Знаешь, а ведь теперь мы можем поселиться где угодно, — чуть погодя сказал Гарри. — В любом месте на всем земном шаре.
— Я тут собираюсь заключить шикарную сделку по приобретению участка на побережье Флориды, — отозвалась Виктория, и оба покатились со смеху.
К концу ужина уже никто не смеялся, и единственное, чем Алек мог утешить себя, — это мыслью, что он хотя бы провел этот вечер в обществе Денни. На ней снова было ее красное платье, и время от времени он краешком глаза замечал в вырезе краешек пурпурного белья. Он рассчитывал попозже увидеть не только краешек, но это самое попозже уже давно наступило, а они все еще не могли закончить с делом.
Бонд оказался не таким алчным, как им бы хотелось.
— Не могу поверить! Вот скользкая жаба, — воскликнула Виктория, когда все четверо вновь собрались в ее номере.
— В чем мы промахнулись, а, Гарри? — спросил Алек. — Я там был — и все равно не понимаю, где мы ошиблись… Может, ты заметил, из-за чего он насторожился?
— Я ничего подозрительного не услышал.
Гарри сидел на краю кровати. Вид у него был уставший, и Алек впервые подумал, что он выглядит на все свои годы.
— Вы все прекрасно справились. Понятия не имею, что с ним случилось. Может, он просто сообразительнее, чем мы думали?
Виктория пересекла комнату и присела рядом с ним. Вот в этом вся тетя Вик. Всегда старается успокоить, утешить. Даже тех, кто ее не любит. Волна благодарности затопила Алека.
— Когда Дональд поддержал нас насчет дома, я была уверена на все сто, что дело сделано, — сказала Виктория. — Дональд до того бестолков, что Бонд не может ему не верить. Нет, тут что-то другое. Бонд пошел на попятную не потому, что не доверяет нам. Скорее он просто осторожничает.
— Он очень хотел, чтобы сделка состоялась, — вдруг произнесла Денни, и все остальные разом обратили на нее изумленные взгляды. Они не привыкли к четвертому голосу на своих заседаниях. — Правда, хотел, — упрямо повторила она. — Мы все это прекрасно видели. Столько денег — и почти у него в руках. Просто нас было слишком много.
Алек задумался.
— А что? — наконец протянул он. — Может быть, в ее словах есть смысл.
— Может быть? — возмутилась Денни. — Огромное спасибо.
Алек и бровью не повел в ее сторону.
— Все мы убеждали его, все говорили в один голос. Бонд не мог не насторожиться, даже вопреки самому себе. Общаясь с таким количеством людей, он должен выверять каждый свой шаг. А вот если бы к нему спустился только один из нас и поговорил — все могло бы быть по-другому.
— Да что там, черт побери. Стоит попробовать, — сказал Гарри.
Алек поднялся.
— Сейчас же звоню ему.
— Нет! — заявила Денни, и все снова уставились на нее. — Послушайте, я в этом участвую или нет?
— Конечно, участвуешь, дорогая, — улыбнулась Виктория. — Алек просто не привык слышать в спальне «нет» от женщины.
— Тетя Вик… — грозно начал Алек, но Денни оборвала его на полуслове.
— Сегодня днем я встречалась с Бондом, — сказала она. — Я ему нравлюсь. Он считает меня типичной золотоискательницей, которая нацелилась на состояние Алека. Он мне поверит, если я скажу, что умираю — хочу этот дом. — Она подняла взгляд на Алека. — Мне гораздо легче отвлечь его внимание. Он же не будет заглядывать в твой вырез.
Алек сверкнул глазами.
— В твой тоже!
— А в ее будет, — вставил Гарри.
Алек перевел гневный взгляд на него, и тот пожал плечами.
— Она права. Это наш последний козырь.
— И ты, разумеется, будешь в этом платье, — с укором произнес Алек.
Денни кивнула.
— Оно затуманивает мужчинам мозги.
— Алеку — определенно, — добавила Виктория, и Алеку ничего не оставалось, как только сдаться.
— Звони, — сказал он Денни. В номере Бонда никто не отвечал. — Что ж, поищем в баре. Готовь аппаратуру, Гарри.
— И я ее прикреплю! — заявила Виктория.
— Отлично, — ответил Алек. А про себя добавил: «Снимать-то ее все равно буду я».
Алек, не показываясь на глаза Бонду, разыскал его в баре, и уже через десять минут Денни устроилась чуть в стороне, дожидаясь, пока Бонд ее заметит.
Ей не пришлось долго ждать.
— Денни! — Он пересел на стул рядом с ней. — А где Алек?
— Он уже лег. — Денни напустила на себя огорченный вид. — Отдых для него самое главное. Он очень много спит. А сегодня он еще ужасно расстроился, что у него не вышло с этим домом. — Она бросила на него горестный взгляд сквозь полуопущенные ресницы. — И я тоже. Я знаю, что так себя вести нехорошо, что это во мне говорит эгоизм, но… ничего не могу с собой поделать. Мне так хотелось получить этот дом.
— О-о, дорогая моя, — сказал Бонд и обнял ее за плечи.
Денни прислонилась к нему и подняла на него огромные грустные глаза.
— Не хочу выходить за Алека, если у него, кроме этого клочка земли, ничего нет, А что, если он так и не построит мне дом? Мужчины легко меняют решения.
— Не все. Только негодяи, — с благородным негодованием произнес Бонд.
Денни, едва сдержав смех, вернулась к своей золотой жиле.
— Я уже представляла себе, как выглядываю из окна своей спальни и вижу океан, — тяжело вздохнула
