туберкулеза его старший брат, с которым она была помолвлена. Царь прислал вместо себя в Англию своего сына Николая, Ники, который был до такой степени похож на жениха — своего двоюродного брата, — что их можно было перепутать. Они сфотографировались вместе, и Виктория будет бережно хранить это фото.
На регате в Каусе яхта Вилли вновь оставила позади «Британию» Берти. Разъяренный принц Уэльский заявил, что никогда больше не будет участвовать в этих регатах, которые «подмял под себя Вилли». А тщеславный германский император желал заиметь собственные колонии. В 1895 году Лондон и Берлин поделили между собой две высочайшие вершины Африки: Килиманджаро и Кению. Не принимая в расчет исторически сложившийся уклад жизни местных племен, границу между английской Кенией и германской Танзанией провели таким образом, чтобы и Вилли, и его бабушка получили в свое владение по горе, увенчанной вечными снегами.
Возвращаясь из своей третьей поездки во Флоренцию в апреле 1894 года, королева заехала в Кобург, где должна была состояться долгожданная свадьба ее внука и внучки. Эрни Гессенский женился на своей двоюродной сестре Даки при таком стечении венценосных особ, какого никогда еще не случалось на европейском континенте. Виктория не смогла сдержать слез, когда новобрачные произносили клятву верности в розовой дворцовой церкви в стиле барокко. За алтарем возвышалась кафедра, с которой Альберт внимал строгим лютеранским проповедям, а за ней виднелся орган, на котором ее горячо любимый ангел играл фуги Баха. Она вернулась в Кобург впервые после восемнадцатилетнего перерыва. Для ее удобства в замке провели лифт, доставлявший ее прямо в ее покои.
Ее Мунши ни на минуту не оставлял ее, что совсем не нравилось ее сыну Аффи. Когда-то он уже ругался с матерью из-за Брауна. Он заявил Понсонби, что не желает видеть индийца в церкви среди гостей. Виктория была возмущена. Отправленный на галерку вместе со слугами Мунши оскорбленно удалился и послал королеве гневную записку, из-за которой она долго плакала. Она предоставила в его распоряжение отдельную коляску с кучером, чтобы он мог разъезжать по окрестностям, словно знатная особа.
А еще она расплакалась от умиления, когда Алики пришла к ней, чтобы представить ей своего жениха, которого называла «цесаревичем». Ники привез с собой русского попа, и тот должен был обратить его невесту в православную веру. В июле вся семья вновь собралась на крестинах новорожденного сына Джорджи и Мэй. Малышу дали семь имен: Эдуард, Альберт, Кристиан, Георг, Эндрью, Патрик и Дэвид. Звать его будут Дэвидом. Он получит титул герцога Виндзорского и в 1936 году отречется от престола. Церемония крещения состоялась в королевской церкви Сент-Джеймсского дворца, где когда-то венчалась Виктория и где она ни разу не пожелала появиться после того, как овдовела.
Королева позировала фотографу вместе с тремя поколениями наследников престола: Берти и Джорджи стояли за ее спиной в одинаковых жемчужно-серых рединготах, с одинаковыми белыми цветками в бутоньерках. У них были одинаковые усы и одинаковые бородки клинышком. Берти не отличался высоким ростом, но Джорджи был еще ниже. От отца он унаследовал заикание, от которого никогда не сможет избавиться. Королева, сидя в кресле, обтянутом штофом, держала на коленях Дэвида в длинной крестильной рубашке белого цвета и с умилением смотрела на него. Он родился в тот самый день, когда во Франции неким итальянцем был убит президент Карно: «Какой ужасный контраст. Это так похоже на убийство Генриха IV. Нельзя было подпускать толпу так близко к карете. Это опасно».
Теперь количество ее правнуков и правнучек дошло до двадцати одного, и все они звали ее «ба-ба». Порой в один день в семье отмечали сразу пять дней рождения. Крестины и свадьбы следовали друг за другом в бешеном темпе, и все это было сопряжено с подготовкой приданого, составлением списка гостей и бесчисленными подарками. Ники привез своей невесте кольцо и бусы из крупного розового жемчуга, браслет с огромным изумрудом, брошь, усыпанную бриллиантами и сапфирами, и жемчужную подвеску, изготовленную специально для нее Фаберже. Как и ее бабка, Алики обожала драгоценности. Виктория не смогла удержаться от замечания внучке: «Ты не слишком-то воображай!»
Осенью русский царь умер, и Виктория «содрогалась» при мысли, что такому нежному юноше с такими чистыми голубыми глазами придется взойти на престол. Ники было двадцать шесть лет, и он часто повторял: «Я никогда не хотел быть царем». Единственным утешением было то, что жених с невестой нежно любили друг друга, и растроганная Виктория забыла свою ненависть к русским и согласилась с Роузбери, что этот союз сможет наконец улучшить отношения Англии с Россией.
Свадьбу сыграли 26 ноября в Санкт-Петербурге. В этот вечер королева дала в Виндзорском дворце большой праздничный ужин и провозгласила тост за «императора и императрицу, мою дорогую внучку». За ее спиной стояли ее индийские слуги. Это они теперь переносили ее из комнаты в комнату в золоченом кресле, словно магарани.
В Бальморале Виктория подарила Мунши дом: Карим-коттедж. И подарит еще два: Фрогмор-коттедж в Виндзоре и Артур-коттедж в Осборне. Индиец привез в Англию свою жену, «толстую, но вполне симпатичную, со светло-шоколадным цветом лица, роскошно одетую, с кольцами на руках и в носу, с маленьким зеркальцем, оправленным в бирюзу и надетым в виде перстня на палец, всю увешанную цепочками, браслетами, серьгами. На голове ее было розовое покрывало, густо затканное золотом, а все тело обмотано кусками шелковой и атласной ткани», — записала в своем дневнике одна из придворных дам. А другая не удержалась от возгласа: «Можно подумать, что мы находимся в пригороде Калькутты!»
Вице-король Индии написал королеве, что не сможет больше посылать ей депеши конфиденциального характера, если она будет продолжать показывать их своему Мунши. Виктория желала, чтобы министерство иностранных дел нашло для него официальную должность. Но наткнулась на категорический отказ. И успокоилась, назначив его своим помощником по вопросам, касающимся Индийской империи.
Эта зима была необычайно холодной. В феврале в Лондоне шел снег, а температура в некоторых районах Англии опускалась до двадцати двух градусов мороза. Когда 13 марта королева садилась на корабль, чтобы отплыть в Шербур, луга в Осборне были подернуты инеем. Через два дня ровно в шестнадцать часов, «не опоздав ни на минуту», королевский поезд прибыл в Ниццу. «Гранд-отель» в Симьезе был полностью готов к приему королевы, там провели новый лифт и в апартаментах, предназначенных для Виктории, побелили известью стены. Это она приказала ободрать с них обои. А также построить новую конюшню для Жако и сарай для ее экипажа. Погода стояла чудесная, а из окон гостиницы открывался вид на бухту Ангелов, самый прекрасный вид в мире.
Чтобы любопытные могли без особого труда подняться из Ниццы в Симьез, по этому маршруту пустили электрический трамвайчик. Ежедневно толпы людей устремлялись туда в надежде увидеть королеву. На ужин в день приезда Виктории французский шеф-повар предложил ей «очень простое», по его словам, меню. В него входило всего восемь блюд: протертый рисовый суп на сливках, морской язык, жареная корюшка, битки из дичи с трюфелями, филе ягненка со спаржей, жаркое из утки с зеленым горошком, шоколадный пудинг и клубничное мороженое.
Четверо шотландцев в килтах и пятнадцать индийцев в желтых тюрбанах составляли часть ее свиты, насчитывающей около сотни человек. Ее придворные дамы никогда еще не видели ее в таком прекрасном настроении и добром здравии.
21 марта она наблюдала «Битву цветов» на Английском променаде. Беатриса и внучка королевы Виктория Шлезвиг-Гольштейнская уже поднялись на гостевую трибуну, когда сама она подъехала туда на своей коляске под звуки исполняемого в ее честь гимна «Боже, храни королеву». Она прямо из своего экипажа смотрела на проезжавшие мимо повозки, изукрашенные цветами. Она не желала больше подниматься и спускаться по ступенькам лесенки своей кареты. С места на место ее переносили теперь только на руках.
Девушки в национальных костюмах и соломенных шляпках, бросавшие пригоршнями розовые лепестки в толпу и распевавшие национальные провансальские песни под восторженные крики зрителей, просто очаровали ее. Веселье, яркие краски и насыщенные ароматы Ниццы покорили ее сердце. Она всегда любила цветы, любила их едва ли не больше бриллиантов. Каждый вечер одна из придворных дам поджидала королеву у входа в ее апартаменты с букетом цветов, который она преподносила ее величеству и который та неизменно ставила на свой стол, накрытый к ужину, справа от своей тарелки.
Она возвращалась в Англию через Германию, чтобы посетить чудесный замок Фридрихсхоф, в котором Вики после смерти Фрица целиком ушла в занятия декоративным садоводством и делала это столь
