Обменявшись мнениями со Сталиным, по поводу полученных из Вашингтона документов, нарком Молотов пригласил в середине дня американского посла Гарримана на беседу. Повод был для такой встречи основательный. Накануне, в полночь, в Кремле закончился второй раунд переговоров председателя СНК СССР И. В. Сталина с председателем Исполнительного юаня Китайской Республики Сун Цзывэнем. Ему поручено проинформировать посла союзной державы о результатах состоявшихся переговоров.
Информация наркома Молотова предельно лаконична:
— Хотя Советское правительство, господин посол, и уступило китайской стороне по сравнению с тем, что было предусмотрено в Ялтинском соглашении глав правительств Советского Союза, Соединенных Штатов и Великобритании, оно считает достигнутые результаты, в общем, удовлетворительными. Подписан Китайско-Советский договор о дружбе и союзе, а также соглашения о Порт-Артуре, Дальнем, КВЖД и ЮМЖД[64]. Кроме того, достигнуто соглашение о признании Китайским правительством независимости Внешней Монголии[65], если после окончания войны с Японией, в результате плебисцита, ее народ выскажется за независимость.
После обобщающего вступления нарком Молотов детализировал подписанные или согласованные документы:
— Договор о дружбе и союзе предусматривает сотрудничество Советского Союза и Китая в войне против Японии, а также послевоенное сотрудничество, чтобы сделать невозможным повторение агрессии и нарушение мира Японией.
Соглашение о КВЖД и ЮМЖД предусматривает общую собственность Советского Союза и Китая на эти дороги, объединенные в одну дорогу под названием «Китайская Чанчуньская железная дорога», и совместную эксплуатацию ими этой дороги в течение тридцати лет, после чего последняя безвозмездно перейдет в полную собственность Китая.
Другие соглашения — о Порт-Артуре и Дальнем — предусматривают совместное использование Советским Союзом и Китаем Порт-Артура как военно-морской базы и использование Советским Союзом на нравах аренды части устройств и оборудования порта Дальний, объявляемого по соглашению свободным международным портом[66]. Им также предусмотрено, что начальник порта Дальний назначается управляющим Китайской Чанчуньской железной дорогой из советских граждан по соглашению с мэром Дальнего.
В документе о Монгольской Народной Республике Китайское правительство заявило, что ввиду выраженного народом Внешней Монголии стремления к независимости, после поражения Японии, если плебисцит ее народа подтвердит это стремление, Китайское правительство признает независимость Внешней Монголии в ныне существующих границах.
Было также подписано соглашение об отношениях между советским Главнокомандующим и китайской администрацией после вступления советских войск в Маньчжурию в связи с совместной войной против Японии. По нему для возвращенной маньчжурской территории будет назначен представитель национального правительства Китая и штага, которые будут учреждать и руководить, в соответствии с законами Китая, администрацией на территории, очищенной от противника. Кроме того, будет создана китайская военная миссия при штабе советского Главнокомандующего в Маньчжурии для обеспечения контакта между ним и представителем национального правительства Китая.
Во время переговоров советская сторона дала заверения Китаю, что Советский Союз будет уважать суверенитет Китая над Маньчжурией, оказывать поддержку и помощь правительству Китая и не будет вмешиваться в его внутренние дела.
Договор и соглашения, господин посол, подписаны сроком на тридцать лет и будут опубликованы в печати в ближайшее время после их ратификации.
Выслушав длинный монолог советского наркома иностранных дел и поблагодарив его за предоставленную оперативную информацию, посол Гарриман высказал лишь одно существенное пожелание:
— Господин Молотов, президент Трумэн хотел бы, чтобы в связи с заключением советско-китайских соглашений как Советское, гак и Китайское правительства сделали заявления о своем согласии с политикой открытых дверей в Китае, принципом равных возможностей в торговле. Опубликование такого заявления сильно помогло бы обеспечить советско-китайским соглашениям поддержку американского общественного мнения и предотвратило бы всякого рода недостоверные или ложные кривотолки по этому поводу.
Нарком Молотов документально точен:
— Советско-китайские соглашения не содержат каких-либо существенных ограничений в отношении политики других государств в Китае, господин посол. Кроме того, в Ялтинском соглашении глав правительств не предусматривалось опубликование такого заверения. Соглашения касаются только двух стран — Китая и Советского Союза.
Посол Гарриман проявляет настойчивость:
— Я еще раз прошу вас, господин Молотов, довести до сведения генералиссимуса Сталина просьбу президента Трумэна, только что высказанную мной. Я считаю ее актуальной.
Нарком Молотов снисходительно уступает:
— Хорошо, господин Гарриман, я постараюсь выполнить вашу настойчивую просьбу.
Сообщение наркома иностранных дел о встрече с Гарриманом председатель СНК встретил с интересом, но сдержанно. Вначале он уточнил, как американский дипломат воспринял саму информацию об окончании советско-китайских переговоров, а затем в рассудительном тоне сделал несколько предположительных замечаний. Они звучали убедительно:
— Наши соглашения с Китаем далеко не всем придутся по нутру, в том числе и в Америке. Я заметил еще в Потсдаме, что президент Трумэн не очень заинтересован в том, чтобы Советский Союз строго выполнил свои обязательства по Ялтинским договоренностям глав государств.
Нарком Молотов согласился:
— Так американский президент не раз уже публично заявлял, что он не согласен с решениями Ялтинской конференции. Теперь тем более ясно, что американцы намереваются единолично хозяйничать не только в Японии, но и во всём обширном Тихоокеанском регионе и в Юго-Восточной Азии.
Председатель СНК неожиданно возразил:
— Но мы, ради союзнического принципа, должны будем поставить перед президентом Трумэном вопрос о совместной оккупации японских островов. И посмотрим, как он на эти наши законные действия отреагирует.
— Я уверен, что реакция будет заведомо отрицательной. Вот в Маньчжурию он с удовольствием прислал бы свои войска, — нарком иностранных дел тщательно протер стёкла пенсне и продолжил свою мысль: — Заявят американцы претензию и на оккупацию Кореи.
— Факт неизбежный, что в Корее непременно столкнутся наши интересы, — Сталин, продолжая стоять у торца стола, сделал характерный жест рукой. — Но наш флот уже высадил десанты в ее портах, а американцев там еще нет. Вчера в Корею вступила и 25-я армия Чистякова. Позиции Советского Союза и в Корее и в Китае прочнее американских, потому что наши войска вступили в их пределы не с целью захвата чужих территорий, а с целью оказания интернациональной помощи их народам в освобождении от японского ига. И мы не намерены задерживаться там на годы и десятилетия.
Дискуссия председателя СНК Сталина и наркома иностранных дел Молотова еще продолжалась, когда в Ставку позвонил Главком дальневосточной группировки маршал Василевский. Он поставил перед Верховным два актуальных вопроса: о необходимости передислокации своего штаба из Читы в Хабаровск, и как следует поступать его штабу с японскими военнопленными, количество которых на всех фронтах быстро увеличивается?
Верховный, однако, прежде всего уточнил развитие фронтовой обстановки за последние сутки. Маршал Василевский обобщенно доложил:
— Войска маршала Малиновского приближаются к важным пунктам обороны противника — Цицикару, Таонаню, Чифыню и Жэхэ. Расстояние до Чанчуня и Мукдена быстро сокращается. Войска генерала Терёхина преодолели перевалы Малого Хингана и овладели Нуньцзяном и Лунчжэнем, последними опорными пунктами на подступах к Цицикару с севера. Восточная группировка 2-го Дальневосточного фронта ведет бои за Цзямусы и Баоцин, прикрывающие подступы к Харбину с северо-востока. Войска 1-го Дальневосточного фронта пробились на ближние подступы к Муданьцзяну. Но мне только что сообщил
