– Я его не убивала! Не убивала!
– Ну да, – недоверчиво отозвалась Надежда, – он сам утопился!
– Когда я пришла, он уже был… там… в ванне… мертвый!
– Вот как? – Надежда по-прежнему смотрела с недоверием и не выпускала из рук свое оружие. – И как же ты попала в квартиру?
– Дверь была открыта…
Надежда сама понимала, что задала глупый вопрос: она сама точно так же только что вошла в незапертую дверь. Странным образом этот факт несколько успокоил ее и внушил доверие к незнакомке. Кроме того, она казалась такой беспомощной, стоя на коленях.
– Ладно, можешь подняться. – Надежда немного отступила, но на всякий случай не выпускала из рук швабру.
Встав на ноги, женщина стала заметно увереннее. Она посмотрела на Надежду и неожиданно сказала:
– А вы-то кто такая? И что, интересно, вы здесь делаете?
– Я пришла в эту квартиру, чтобы поговорить с Виктором о том, что он видел… о том, что он знал про обстоятельства некоторых последних событий… И вообще, почему это я должна отвечать на ваши вопросы?
Надежда гордо подняла голову и выдала свою любимую фразу, позаимствованную из старого детективного фильма:
– Вопросы здесь задаю я!
– Вы… вы из милиции? – упавшим голосом проговорила женщина.
Надежда пожала плечами – определенно у дамы от страха поехала крыша. Где, интересно, вы видели работника милиции, который в качестве оружия применяет домашнюю швабру? Вообще-то, соблазн был велик – наговорить тетке с три короба, напугать, она и расколется. Но, во-первых, все-таки женщина не производила впечатления слабоумной, она вполне могла опомниться и потребовать у Надежды документы. А у нее их нет. И во-вторых, уж очень не хотелось Надежде так явно врать. Одно дело – представиться тетей несуществующей племянницы Тани Собакеевой, и совсем другое – выдать себя за работника милиции. Этак можно и срок схлопотать!
Между тем женщина очень внимательно рассматривала Надежду. Она отошла чуть в сторону и склонила голову набок, потом приоткрыла дверь в комнату, чтобы в прихожей было больше света. Надежда даже слегка забеспокоилась.
Глаза у женщины заблестели, и она неожиданно проговорила:
– А я знаю, кто вы!
– Да? – Надежда Николаевна искренне удивилась и еще больше насторожилась. – И кто же?
– Вы – не Анна Константиновна…
– Вот уж это точно!
– Я знаю, вы – Маргарита, жена Ильи!
«Ни фига себе! – мелькнуло в голове у Надежды. – Кажется, тетка совсем сбрендила!»
– Простите, что я вас сразу не узнала! – оживленно заговорила женщина. – Столько лет прошло… Вы изменились очень…
«Еще бы!» – подумала Надежда.
– Годы, конечно, никого не красят…
«На себя бы посмотрела! – разозлилась Надежда. – Худая вся, бледная как смерть, волосы как солома, никакой косметики, а других критикует!»
– Но узнать вас можно! – продолжала женщина.
– И на том спасибо! – тихонько буркнула Надежда себе под нос.
– Я, вообще-то, хорошо помню то время, когда вы с Ильей Константиновичем… ну, пока вы не развелись. – Кажется, женщина ударилась в воспоминания. – Мы, все его сотрудники, очень вами восхищались, вы так одевались хорошо и со вкусом…
Тут она замолчала и уставилась на Надежду. Сегодня утром, собираясь в клуб подземных байкеров, Надежда долго раздумывала, что надеть. С одной стороны, район там люмпенский, и лучше от греха одеться поскромнее. С другой стороны, помня о том, какую физиономию скроила Алка, увидев ее в дачных брюках и куртке, Надежда решила все же в городе ходить поприличней. Не ровен час, встретишь знакомых в метро, пойдут слухи, что Надежда Николаевна Лебедева совершенно опустилась, ходит по городу черте в чем и чуть ли не бутылки в вагонах собирает. Людям ведь только повод дай, живо придумают чего не было и быть не могло!
Поэтому сегодня утром Надежда надела серые брюки и серый трикотажный жакет, а под него – тонкий черный свитер с высоким воротником. Прилично и в глаза не слишком бросается. Однако, кажется, их вкусы не совпадали, потому что женщина смотрела на Надеждин костюм с легким пренебрежением.
– Жаль Илью! – строго сказала Надежда, и женщина тотчас отвела глаза, сообразив, должно быть, что Надежда хоть и бывшая, но все-таки жена покойного и наряжаться ей нынче совершенно не с руки.
– Хм, – осторожно проговорила Надежда, незаметно переведя дыхание, – я тоже вспомнила, кто вы такая… Вы работали с Ильей Константиновичем… только вот имя я забыла.
– Нина, Нина Кочеткова, – отозвалась женщина.
– И что же вы, Нина Кочеткова, делали в Витиной квартире?
– Я могу то же самое спросить у вас, – ответила Нина, видимо, полностью преодолевшая свой испуг.
– Кажется, я уже ответила на этот вопрос… Я хочу наконец раз и навсегда разобраться в обстоятельствах смерти Ильи… и в том, что случилось незадолго до того у него на даче… Я хотела поговорить с Витей, и вообще… – И она снова повторила: – Вопросы здесь задаю я!
На Нину эта фраза почему-то совершенно не произвела впечатления. Она подбоченилась, уставилась на Надежду и процедила:
– Фу-ты ну-ты, какие мы гордые! А чем это, собственно, вы от меня отличаетесь? Точно так же, как я, вломились в чужую квартиру… если здесь появится милиция, мы будем в одинаковом положении! Вам трудновато будет объяснить свое присутствие!
– Разница между нами есть, – ответила Надежда, – и очень большая! Я не была на той вечеринке… на даче у Ильи, когда умерла журналистка!
Выпад несомненно достиг цели.
Нина побледнела и отшатнулась, как от удара. На ее лице отразилась душевная борьба, смятение, граничащее с паникой.
Вполголоса, словно не отдавая себе отчета в собственных словах, она проговорила:
– Сергей не виноват… не виноват…
Может быть, она переступила черту крайнего нервного напряжения и теперь у нее начался шок? Теперь, вместо того чтобы заговорить, она окончательно замкнется? Однако опасения оказались преждевременными.
– Это я виновата, – проговорила наконец Нина, – я привезла Сергея на дачу… думала, он отдохнет, отвлечется от своих тягостных мыслей, а тут… Но кто же знал, что там окажется эта… эта мерзавка!
– Вы говорите про Ирину Горностаеву? – осторожно уточнила Надежда.
– Про кого же еще? – Нина взглянула с недоумением, но потом, видно, смирилась с тем, что Надежда полностью в курсе всей истории. – Про эту, с позволения сказать, журналистку! Про мерзавку, которая сломала Сергею жизнь! Вы только подумайте – ведь он был прирожденным педагогом, школа являлась для него смыслом жизни, и из-за этой мерзавки для Сергея на педагогической работе поставлен крест! Он так тяжело переживал это! Да я сама готова была убить ее, убить собственными руками!
– Интересное признание! – насмешливо проговорила Надежда.
– Но я ее не убивала! – отрезала Нина. – Как хотите, не убивала! Хотя вздохнула с облегчением, когда узнала о ее смерти! Она заслужила ее, тысячу раз заслужила! Я помню, в каком ужасном состоянии был Сергей после того, что на него обрушилось! А все из-за ее статьи!
– А зачем вы снова приезжали на дачу? Потом, после смерти Ильи?
Нина подняла на Надежду испуганный взгляд и прошептала:
