Я не отняла у него руку, не послала его прямым текстом по известному всем направлению, не двинула под дых и не ударила коленкой в самое чувствительное место (с мадам Аксютой я не дружу, поэтому мне глубоко плевать, чем она станет с ним заниматься в постели в ближайшие три ночи, хоть в домино пускай играет).
Вместо этого я выразительно замолчала и изобразила на лице смятение чувств.
– Ну да… – промямлила я, опустив глаза, якобы не в силах скрывать переполняющие меня эмоции. – Ну да, у нас, конечно, были счастливые минуты, может быть, даже часы, но ты их грубо перечеркнул своим беспардонным эгоизмом…
Антон почувствовал, что я дала слабину, и оживился. Он прижал мою руку к своим губам и жарко задышал, изображая страсть:
– У каждого бывают ошибки, но главное – вовремя их осознать, главное – вовремя понять, что наше чувство – самое важное, самое дорогое, что было у нас в жизни!
Меня от этой пошлости чуть не стошнило. Как же я раньше-то не замечала, какой он дурак? Наверное, сама была дурой, а теперь, получив от жизни свою порцию синяков и шишек, поумнела и научилась разбираться в людях… Правда, раньше он так не изъяснялся и вообще был похож на нормального человека. Или уж совершенно списал меня со счетов?..
Но мне нужно было продолжать свою игру, иначе, при всей его глупости, Антон почувствует фальшь.
Я томно вздохнула, с видимой неохотой отобрала у него руку и неуверенно проговорила:
– Ну, не знаю, смогу ли я тебя простить…
Антон решил, что победа у него в руках, и посмотрел на меня гоголем. Не тем, который писатель, а тем, который птица.
– Ты только не отталкивай меня! – проворковал он, развивая успех. – Дай мне еще один шанс… только один шанс! Ты увидишь, что я изменился, стал другим человеком!..
– Ну, не знаю… – повторила я, старательно изображая сомнения. – Просто не знаю, что тебе ответить… Все же я не могу так сразу забыть, как ты со мной обошелся… бросил меня в такой трудный момент, променял на эту отвратительную Аксюту…
– Не напоминай мне об этой грубой, бессердечной женщине! – воскликнул Антон с большим чувством.
Причем на этот раз я могла поклясться, что чувство это было самое неподдельное. Видно, Аксюта его тоже успела достать. Или обманула его ожидания.
А он продолжил, снова завладев моей рукой:
– Давай посидим где-нибудь… поговорим… вспомним то хорошее, что было между нами… пока я не прошу ничего большего…
– Что ты говоришь? – Я посмотрела на него глазами умирающей лани и вздохнула. – Ну, может быть, поговорим… Но знаешь, мне сейчас непременно нужно вернуться, а то меня выгонят и с этой работы. У меня такая строгая хозяйка…
– Но я же обещал, что подыщу тебе другую работу! – выпалил Антон, и глаза его снова воровато забегали.
Я вспомнила его разговор со слепым и чуть не задохнулась от злости. Но вовремя взяла себя в руки и продолжила игру:
– Ну, это еще неизвестно как обернется, а здесь все же какая ни на есть работа… знаешь что? Я сейчас вернусь к своим хозяевам, кое-что доделаю, и мы с тобой встретимся, скажем… – я взглянула на часы, – скажем, через два часа…
– Так долго? – Антон сделал вид, что расстроен таким долгим ожиданием встречи, но я-то понимала, что ему нужно как можно скорее отчитаться перед слепым.
Ну ничего, дорогой, подергайся!
– Да, быстрее не получится, – вздохнула я с показным сожалением. – Я же говорю, хозяйка строгая.
– А где мы встретимся? Я знаю неподалеку хорошее кафе… там такая романтическая обстановка…
– Нет, только не в кафе! У меня есть идея получше. Ты ведь знаешь ту квартиру, куда я переехала после нашего… расставания?
В его глазах проступила тень сомнения. Очевидно, подлец все же имел представление о том, какое жилье я получила. Не то чтобы он заподозрил меня в коварных планах, но все же та квартирка, куда меня загнала Аксюта, вряд ли могла считаться идеальным любовным гнездышком. Уж чем-чем, а романтикой там и не пахнет. В конце концов Антон вообразил, что я мечтаю встретиться с ним в интимной обстановке. Кроме того, особого выбора у него не было…
– Хорошо, – согласился он. – Значит, там, через два часа!
Ровно через два часа я подошла к дому, где провела самые ужасные недели в своей жизни. От одного только вида его мрачного фасада из красного кирпича у меня засосало под ложечкой и заломило затылок. Но нужно было довести план до конца, и я прибавила шагу.
Антон прохаживался перед подъездом, то и дело посматривая на часы. На лице у него было выражение брезгливого недовольства – вот, мол, на что приходится идти ради любимого дела!
«Ах ты паразит! – подумала я. – Ну ничего, ты у меня надолго запомнишь этот день!»
И тут же устремилась к нему с выражением радостного нетерпения на лице. Я даже приоделась, сменив старенький сарафанчик на длинную юбку и простую майку. Юбку я купила когда-то давно в турпоездке – была экскурсия в монастырь, а в шортах строгие монахи женщин не пускали. Юбки эти продавались тут же, возле ворот, сами понимаете, как они выглядели. И вот зараза свекровь, когда собирала мои вещи, положила эту юбку. Увидев ее, я выругалась – лучше бы кастрюлю какую дала или чашку, а вот теперь юбка пригодилась.
Я еще подвела глаза и накрасила губы – пускай Антон думает, что я многого жду от нашей встречи.
Антон увидел меня и тоже придал своему лицу приличествующее случаю выражение.
– Дорогая! – воскликнул он, кидаясь мне навстречу. – Я боялся, что ты не придешь!
– Дорогой! – ответила я таким же тоном. – Я боялась, что ты меня не дождешься!
Вот так вот. Единственное, что меня примиряло с таким обменом фальшивыми проявлениями чувств, – предвкушение скорой расплаты с этим подонком. А его, как я полагаю, грели мечты о будущем собственном ток-шоу.
Тут мне совсем некстати пришло в голову, что некоторые семьи так живут годами – ложь в обмен на ложь, фальшивые проявления чувств ради каких-то мелких сиюминутных выгод…
Впрочем, мне сейчас было не до философии и психологии семейной жизни.
Я открыла своим ключом кодовый замок на подъезде, и мы с Антоном вошли внутрь.
Поднявшись на пятый этаж, я с удовлетворением отметила, что входная дверь квартиры стоит на своем месте. Крепко все же делают у нас некоторые вещи!
Чувствуя понятное волнение, я вставила ключ в замочную скважину.
Теперь осуществление моего плана зависело от того, в какой фазе находится в данный момент Витька. Если он в активной стадии запоя – нам и в квартиру-то не удастся зайти. Если же он в тихой стадии – мой план сработает на все сто процентов.
Впрочем, судя по тому, что за дверью царила тишина, скорее всего, все будет как надо…
Я открыла дверь и осторожно заглянула внутрь.
В коридоре все выглядело как обычно – пейзаж после боя. Я вошла, втянула Антона и закрыла за ним дверь. Он огляделся по сторонам и заметно побледнел:
– Ой, мамочки, что это здесь случилось? Здесь что – произошел террористический акт?
– Да ничего страшного, – поспешила я его успокоить. – Соседи ремонт затеяли…
– Ремонт? – переспросил он недоверчиво. – Как-то непохоже…
– Ну да, ремонт! Ты же понимаешь, перед ремонтом нужно все ободрать, отчистить…
Я не успела договорить, потому что в коридоре появилась старуха. Она была одета в свой неизменный халат, сквозь реденькие седые волосики просвечивала розовая младенческая кожа. И выражение лица было соответствующее – на губах играла бессмысленная радостная улыбка, глаза ничего не выражали. Впрочем, увидев меня, она вдруг тоненько захихикала, показала корявым пальцем в сторону кухни и потом поднесла
