Рыжий кот в темной комнате

Тетя Лера стояла насмерть. Нет никаких денег, все ушло на ее содержание. «Думаешь, легко было тебя прокормить?» «Ага, — отвечала она, — помню талоны на завтраки и то, как по всей лестнице ты старье собирала, чтобы меня в это обрядить…»

В конце концов она просто оттолкнула тетку и разворошила все ящики письменного стола, отыскав в них сберкнижку и документы на квартиру. Тетка орала, что она — неблагодарная дрянь, вся в свою гнилую породу, тогда она покидала в сумку кое-какие вещи и захлопнула за собой дверь не прощаясь.

Несмотря на то что тетка успела наложить лапу на деньги, их хватило на то, чтобы выплатить отступного жильцам, немедленно съехавшим из ее квартиры, и сделать самый насущный ремонт.

Она без труда поступила на вечерний филфак университета и с помощью Димки Петрякова устроилась на работу секретарем в коммерческую фирму. Фирма была небольшая, но люди все приличные, сотрудницы ее не шпыняли, и начальник не лез с непристойными предложениями.

Первое время Димка часто звонил и приглашал ее то в клуб, то в ресторан, то на концерт. Она вежливо отговаривалась занятостью, пока он не понял, что к чему, и не прекратил звонки. На встречи одноклассников она не ходила.

Так проходил год за годом. Она училась, потом поменяла работу. С деньгами стало полегче, хватало на одежду и на ее немногочисленные капризы, но непременно раз в неделю, а то и чаще она приезжала в больницу к матери.

Но однажды, совсем недавно, когда она пришла навестить мать, ее не оказалось в прежней палате. Она забеспокоилась, побежала к главному врачу, но по дороге в больничном коридоре ее остановил незнакомый человек. Тот самый человек.

— Не надо никуда спешить, — сказал он ей вполголоса. — Не надо задавать никаких вопросов. И не надо ни о чем беспокоиться. Ваша мама жива и здорова… то есть, конечно, не совсем здорова, но, во всяком случае, с ней ничего не случилось.

— Где она?

— Постойте! — Тот человек предостерегающе поднял руку. — Всему свое время. Я сказал, что с ней ничего не случилось. Пока. А вот что с ней будет дальше — зависит только от вас.

— Что вам нужно? — вскрикнула она, отшатнувшись. — Чего вы от меня хотите? Кто вы такой?

— Кто я — это совершенно не важно. Больше того — вам это знать совершенно ни к чему. А вот чего я хочу… Для начала я хочу, чтобы вы успокоились. А то на нас скоро будут оглядываться. Когда вы успокоитесь — я продолжу.

— Я спокойна, — проговорила она, взяв себя в руки. — Я готова вас выслушать.

И тогда он рассказал, что она должна сделать.

Это показалось ей бредом, полной бессмыслицей.

— Вы так шутите? — спросила она.

— Я что — похож на человека, который умеет шутить? — В его голосе прозвучал металл, и металл блеснул во взгляде холодных, непроницаемых серых глаз.

— Нет, не похожи, — признала она.

— То-то. Значит, если вы хотите, чтобы с вашей мамой все было в порядке, — вы сделаете то, что я вам сказал. Сделаете, в точности следуя моей инструкции. И никому ни о чем не будете рассказывать. Ни одной живой душе. Это понятно?

— Понятно, — ответила она хриплым, чужим голосом.

— Значит, мы договорились?

— Нет еще. Прежде чем я что-то сделаю, я должна убедиться, что моя мама действительно в порядке.

Он минуту помолчал, а потом кивнул:

— Хорошо. Вы в этом убедитесь.

И тогда он привез ее в эту клинику на Васильевском острове. Привел ее в светлую, просторную одноместную палату, где в инвалидном кресле на колесах сидела худая усталая женщина. Худая и усталая от бесконечной, изнурительной борьбы с тем, что случилось больше двадцати лет назад, но так и не кончилось для нее.

Мама.

— Вы видите, что с ней все в порядке? — спросил тот человек. — Больше того, вы видите, что она теперь в гораздо лучших условиях, чем в прежней больнице. Это хорошая частная клиника. Хорошая и дорогая. Вы согласны сделать то, о чем я вас прошу?

— Да, я согласна. — Она кивнула. А что ей еще оставалось?

— Очень хорошо, — проговорил тот человек. — Я рад, что мы пришли к согласию. Но прежде чем мы расстанемся, я хочу уточнить еще одну вещь. Вы меня внимательно слушаете?

— Очень внимательно. — Она снова кивнула.

— Как я вам уже сказал, это хорошая частная клиника. И здесь у нас есть свой человек. Очень надежный человек.

Она завертела головой, но тот человек легко прикоснулся к ее руке и улыбнулся одними губами.

— Не пытайтесь его найти, не пытайтесь угадать, это все равно не получится. Это может быть любой врач, или медсестра, или санитар. В конце концов, даже уборщица. Вам не нужно знать, кто он… или она. Вам нужно только знать, что он здесь, близко, рядом с вашей матерью. И если вы что-то сделаете не так, как мы с вами договорились, если вы хоть немного отступите от моей инструкции… тем более если вы захотите кому-то рассказать о нашей встрече, о нашей договоренности — все будет кончено очень быстро. Один ошибочный укол, одна перепутанная таблетка… может быть, даже подушка, случайно упавшая на лицо… Человеческая жизнь — очень хрупкий сосуд, разбить его совершенно ничего не стоит… Вы меня поняли?

— Поняла. — Она опять кивнула и сглотнула слюну, наполнившую рот.

Слюна показалась ей удивительно горькой.

Она развернула кресло и покатила его обратно к маминой палате.

Прогулка все равно не получилась.

Навстречу им попался симпатичный молодой врач с аккуратной щеточкой светлых усов.

Она проводила его долгим, внимательным взглядом. Если бы кто-то посторонний увидел этот взгляд, он мог бы подумать, что в нем простой женский интерес.

На самом деле она лишь пыталась понять, понять или догадаться — не это ли тот самый, кому поручено в случае чего сделать неправильный укол, дать маме неправильную таблетку?

Впрочем, тот человек был совершенно прав — это бесполезное занятие, она никогда не догадается, кто это: любой врач, любая медсестра, любой санитар.

Даже вот эта уборщица, которая сейчас идет навстречу с красным пластмассовым ведром в руке.

Она закатила кресло обратно в палату, подкатила его к окну.

Мама что-то негромко проговорила.

Она наклонилась, прислушалась.

— Шубка синенька на нем, а мы песенку споем… а мы песенку споем с моей доченькой вдвоем…

Весь вечер Надежда была так задумчива и рассеянна, что муж забеспокоился и даже велел ей показать горло — весенняя погода очень коварная, пригреет солнышко — сразу жарко, а ветерком обдует — и пожалуйте болеть…

Горло оказалось в полном порядке, нос дышал исправно, нигде не кололо и не ломило, так что Надежде было велено пить витамины и зеленый чай.

От этого чая, который, как известно, тонизирует и придает бодрости, Надежда так приободрилась, что долго не смогла заснуть. Лежа в темноте под легкое посапывание мужа, она размышляла. Выходило, что все ее старания, беготня и подслушивания прошли даром, то есть, выражаясь гадательным языком, в результате выпал пиковый валет, что означает фальшивые хлопоты.