малоценной посуды. Нет, она должна выдрать мужу последние волосы, а его мерзавке-жене расцарапать всю физиономию! Должна в клочки изодрать ее одежду! Растоптать украшения и прочие ценности! Только тогда она сможет немного успокоиться и взять себя в руки, как советовал ей частный детектив.
В результате Галина плюнула на опрометчиво данные частному детективу обещания, стремглав сбежала к стойке портье, вызвала такси и помчалась на Греческий проспект. Собачку Энни она взяла с собой, поскольку чихуашка и минуты не могла прожить без любимой хозяйки. Во всяком случае, Галина Евгеньевна была в этом твердо убеждена.
Дом номер пятнадцать по Греческому проспекту был недавно отремонтирован и заселен довольно обеспеченными людьми. Разумеется, он был оснащен домофоном, кроме того, на первом этаже выделили комнатку для консьержки. Однако входная дверь была широко открыта, поскольку как раз в это время несколько рослых парней в фирменных комбинезонах заносили в подъезд доставленную из магазина мебель. Галина, тяжело дыша и сжимая кулаки, промчалась мимо консьержки, которая увлеченно следила за сюжетом очередного сериала и поэтому не обращала внимания на входивших в дом людей.
Взлетев на третий этаж, разъяренная женщина подскочила к двери квартиры номер восемь. Она была так переполнена кипящими эмоциями, что не могла ждать ни секунды. Вместо того чтобы нажать на кнопку звонка, она зажала собачку под мышкой и рванула на себя дверную ручку…
И дверь квартиры, как ни странно, распахнулась.
Это немного удивило Галину Евгеньевну, но она была до такой степени поглощена яростью, что отбросила всякие сомнения и, как крылатая ракета, влетела в квартиру.
Не задержавшись в просторном холле, Галина кинулась в глубину жилища, туда, откуда доносились некие приглушенные звуки.
По пути, подогревая свою ярость, она отметила, как хорошо отремонтировано и богато обставлено семейное гнездышко ее беглого супруга («На мои деньги», – прорычала она!), и, дойдя уже до точки кипения, влетела в супружескую спальню.
Здесь она увидела худенькую молодую особу в узких черных джинсах и трикотажной кофточке, с вульгарным макияжем и светлыми кудряшками, которая выгребала из инкрустированной перламутром шкатулки многочисленные украшения.
Галина застыла на пороге, впитывая в себя эту возмутительную картину и готовясь к решающему броску. При этом она даже забыла про Энни, и собачка выпала у нее из рук и шлепнулась на ворсистый ковер, к счастью, ничего себе не повредив.
Белобрысая особа удивленно оглянулась и захлопала голубыми наивными глазами.
– Вы кто такая? – выпалила она неожиданно высоким визгливым голосом.
– Ты спрашиваешь, кто я такая?! – проговорила Галина, сжимая руки в кулаки и надвигаясь на мерзавку – так тропический шторм неотвратимо надвигается на крошечный коралловый островок. – У тебя хватает совести спрашивать, кто я такая?! Да будет тебе известно: я – его законная жена!
С этими словами она сделала последний бросок и попыталась ухватить злодейку за бесцветные кудряшки. Однако девица с неожиданной ловкостью вывернулась и отскочила к окну.
– Как – жена? – выпалила она, пытаясь проскользнуть к выходу. – Не может быть…
– Очень даже может! – Галина скрипнула зубами и бросилась наперерез мерзавке. – Он со мной даже не разведен! Он – двоеженец! А ты – никто, и звать тебя никак! И вообще, не понимаю, чем ты его взяла! – Галина окинула презрительным взглядом тощую фигурку девицы. – Ни кожи ни рожи! Смотреть не на что!
Чтобы подчеркнуть последние слова, она схватила с тумбочки фарфоровую вазу и швырнула ею в мерзавку. Но та ловко уклонилась и спряталась за платяной шкаф.
Энни тоненько тявкнула от страха и напустила лужу, но, заметив, что на нее никто не обращает внимания, сочла весьма разумным заползти под кровать.
– Ты от меня никуда не скроешься! – вопила Галина. – Я тебя откуда угодно собственными руками достану и выдеру твои жидкие волосенки! И морду твою бледную так отделаю, что ни один пластический хирург тебе не поможет!
Она огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого и увидела статуэтку угрожающе выгнувшей спину кошки. Статуэтка оказалась каменной и очень тяжелой. Галина запустила каменной кошкой в соперницу, но попала в настольный светильник из цветного стекла, который с жалобным звоном разлетелся на мелкие куски.
– Вы меня с кем-то перепутали! – завизжала белобрысая девица.
Она пригнулась, опустилась на четвереньки и попыталась проползти к двери, но Галина Евгеньевна была начеку. Она бросилась наперерез и схватила злодейку за рукав. Та резко дернулась вперед, рукав затрещал и оторвался. Галина победно замахала им в воздухе, как захваченным в бою трофеем.
– Щас я тебя порву, как Тузик грелку! – пообещала она и вновь бросилась вперед.
На этот раз белобрысая дрянь решила использовать боевой опыт Галины и бросила в нее фарфоровую статуэтку йоркширского терьера. Галина уклонилась, и несчастная фарфоровая собачка вдребезги разбилась об изголовье кровати, осыпав шелковое покрывало мелкой белой пылью. Из-под кровати послышался жалобный стон Энни, и снова никто не отреагировал.
– Ты еще швыряться вздумала?! – еще больше разъярилась Галина и сделала огромный прыжок. При этом она преодолела разделявшее их с соперницей пространство и почти ухватила ее, но девица в последнюю секунду откатилась в сторону, так что Галина вместо ее руки схватила туго набитую черную матерчатую сумку. Она дернула сумку на себя. Белобрысая завизжала тонко и противно, как бензопила, напоровшаяся на гвоздь. Галина чуть не оглохла от этого визга, но не разжала рук, сжимавших черную сумку. Однако тощая девица воспользовалась ее заминкой и прорвалась к двери. Галина метнулась следом за ней… но тут в дверном проеме возникла долговязая мужская фигура.
– Стой, стрелять буду! – рявкнул незнакомец, и в его руке действительно появился самый настоящий пистолет.
– Караул, убивают! – не очень громко произнесла Галина Евгеньевна и от неожиданности села на пол.
Два многострадальных капитана, Ананасов и Гудронов, шли по Староневскому проспекту, увлеченные важным разговором.
– А я тебе говорю, что это была Танька-Ваучер! – в шестой или в седьмой раз повторил другу и напарнику капитан Ананасов. – Вот что хочешь тебе дам на отсечение! Я ее писклявый голос ни за что ни с чьим другим не перепутаю!
– Да я с тобой и не спорю, – попытался успокоить его Гудронов. – Но ты же видишь, Питиримыч, последняя ниточка оборвалась! Так что давай лучше «змеиным делом» заниматься, а то с нас Кузьма Остапыч последнюю голову снимет!
– Последнюю? – Ананасов удивленно взглянул на напарника. – Это мою, что ли?
Они проходили мимо известного в районе питейного заведения под выразительным названием «Под мухой». Действительно, вывеску этого заведения украшало яркое изображение огромной светящейся мухи, кокетливо присевшей на край граненого стакана.
– Питиримыч, глянь! – Гудронов вдруг встал как вкопанный, уставившись на витрину пивной.
– Ты что, Сеня? – строго проговорил Ананасов. – Мы же с тобой приняли обдуманное и ответственное решение – завязать! Ты ведь знаешь, Сеня, поговорку – давши слово, держись! И мы ведь с тобой уже убедились, какая от этого решения конкретная польза… и потом, Сеня, я тебя сколько раз просил – не называй меня этим устаревшим отчеством! Ты знаешь, как я его не люблю!
– Прости, Питиримыч! – Гудронов ткнул рукой в сторону пивной. – Но ты только глянь!
– С этого все и начинается… – хмуро проворчал Ананасов. – Сначала посмотришь, потом понюхаешь, а потом не удержишься и опрокинешь стаканчик…
Тем не менее он повернулся к витрине и удивленно уставился на прижавшегося к ней изнутри человека.
Это был Федор Росомахин, собственной персоной. Он глядел сквозь витрину пивной и делал полицейским лицом и руками какие-то загадочные знаки.
Два капитана переглянулись и, тяжело вздохнув, вошли в питейное заведение.
– Хорошо, что я вас увидал! – забормотал Росомахин, поочередно заглядывая им в глаза. – А то я прям
