милого личика приятным ореолом, да и само личико никак нельзя было назвать милым, поскольку оно было искажено гримасой злобы и страха, но Любочка сразу определила, что перед ней – закоренелая преступница.
– А ну, стой! – крикнула она басом. – Полиция!
Воровка визгливо выругалась и бросилась наутек. Но уж как ей было успеть? Шагая широко, тяжело и неотвратимо, как статуя Командора, Любочка в два счета настигла Таньку-Ваучер и схватила ее за второй – еще неоторванный – рукав.
– Пусти! – из последних сил вырывалась Танька. – Пусти, колода дубовая!
Но силы были явно неравны. Танька и Любочка находились в совершенно разных весовых категориях: Танька – в весе петуха, точнее, в весе курицы, Любочка же вполне могла участвовать в боях супертяжеловесов.
Любочка дернула Таньку за волосы, ухватила ее за ворот и поволокла к подъезду.
– Не пущу! – опомнилась консьержка, поскольку в сериале был как раз перерыв на рекламу.
– Полиция! – вновь рявкнула Любочка, свободной рукой выхватив удостоверение.
Консьержка, подслеповато щурясь, успела прочитать, что сотрудницу органов зовут капитан Ананасов, и разглядела на фотографии усы, но очень мудро решила, что это – не ее дело.
– В какую квартиру? – пролепетала она.
– А куда все пошли? – поинтересовалась Любочка.
Выяснилось, что в восьмую.
– Ну, значит, и нам туда же! – обрадовалась Любочка, перехватила поудобнее свою визжащую ношу и рванула вверх по лестнице.
– Куда сдавать-то? – повторила Любочка, буквально потрясая в воздухе Танькой-Ваучер. – Это ведь та… с плаката «Особо опасные преступники»! Она ведь у нас давно в розыске!
– Отпусти, сучка! – визжала Танька. – Отпусти по-хорошему, а то я тебя за задницу укушу…
– Ничего, – радостно проговорила Любочка. – Я от бешенства прививки недавно делала!
– Ой! – восхитился капитан Ананасов. – Это же и правда она – Танька! Сколько ж мы ее ловили! Вот Кузьма Остапович-то обрадуется! Любочка, дай я тебя поцелую!
– Это совсем не обязательно… – Любочка залилась густой малиновой краской. – Кстати, Андрей Питиримович, я вам удостоверение ваше принесла… служебное… вы его возле кабинета обронили… по чистой случайности… – И она левой рукой, свободной от Таньки-Ваучер, протянула капитану бордовую книжечку.
– Ох ты! – Ананасов схватился за голову. – А я-то все думал – куда я его задевал? Ну, теперь я тебя непременно поцелую!
Любочка испуганно попятилась, заслоняясь арестованной воровкой, как живым щитом.
– Это судьба! – подал голос ехидный Гудронов. – А против судьбы, Питиримыч, не попрешь…
– Эй! – подал голос Василий, про которого все в суматохе забыли. – А кто позаботится о моей безопасности?!
– Вы уж со своей женой как-нибудь сами разберитесь, – отмахнулся от него Ананасов. – У нас своих забот хватает! Мы тут в результате тщательно спланированной операции произвели задержание особо опасного преступника!
И дружный коллектив полицейских покинул квартиру номер восемь. Возглавляла шествие счастливая Любочка, с беспомощно извивающейся Танькой-Ваучер наперевес.
– А вот теперь-то мы с тобой спокойно разберемся! – угрожающе проговорила Галина, потирая руки и надвигаясь на дрожащего Василия. – Ты что же думал, козел позорный, что тебе это сойдет с рук?! Ты государство обманул, а за это, между прочим, статья есть! На зону отправишься! Баланду жрать будешь!
– Галя, ты даже не дала мне объяснить…
– Нечего тебе объяснять! Я и так все отлично поняла! Твое место – на нарах!
– Ты не можешь так со мной поступить…
– У самой параши!
Василий крадучись двинулся к двери, но оттуда донеслось негромкое рычание. Энни сидела на тумбочке, грозно оскалившись, как самая настоящая собака.
– Галя, у нас с тобой было так много хорошего… – проскулил Василий, опасливо поглядывая на Энни. – Забери свою собаку! Поговорим спокойно, без посторонних, как в прежние времена!
– И не подумаю, – усмехнулась Галина. – Собака для меня – не посторонняя, она для меня – самое близкое существо… Правда, Энни? А все, что у нас было хорошего, ты сам испоганил! Ты вломился в мою душу в грязных кирзовых сапогах и наследил там, как грузчик в театре, а теперь хочешь, чтобы я успокоилась и все забыла? Я успокоюсь, только когда отправлю тебя на нары!
– Давай поговорим, как цивилизованные люди… Чем я могу загладить свою вину?
– Такую вину нельзя загладить! – рявкнула Галина. – Ее можно только смыть! Кровью!
И Энни громко тявкнула, выражая хозяйке полное одобрение и абсолютную поддержку.
– Впрочем, для начала сейчас мы с тобой отправимся в банк, и ты переведешь все свои деньги на мой счет! – добавила Галина после непродолжительного раздумья.
– Но, Галя… – попытался было возразить Василий. – А как же я… на какие деньги…
– А ты обо мне подумал? – резко оборвала Галина бывшего мужа. – Ты меня бросил в Екатеринбурге без всяких средств к существованию! Буквально без копейки! Молчать! Дискуссия закончена! Быстро в банк! И помни – все деньги! А сам можешь здесь оставаться, ты мне ни на кой черт не нужен! – Василий все еще медлил, и она переглянулась с собачкой: – Энни?..
– Не надо! – И Василий, испуганно оглянувшись на собачку, засеменил к выходу.
Маркиз из машины наблюдал за входом дома номер пятнадцать по Греческому проспекту. В этом доме, по сведениям, которые ему предоставил Ухо, проживал Василий Петрович Кухарчук, «безвременно скончавшийся» муж Галины Евгеньевны Ипатовой. От ресторана «Тартарен» до Греческого было рукой подать, Ухо подвез его на своей машине, потом бросил Маркизу ключи и побежал по своим делам. Маркиз вычислил окна восьмой квартиры, там не было света.
Очень скоро он увидел, как в дом вошла Галина Ипатова с собачкой, потом два бравых полицейских, затем – солидный мужчина в черном кашемировом пальто. С большим удивлением Лёня узнал в мужчине того самого типа, что недавно сидел в ресторане «Тартарен» с девушкой Мариной. Последней в злополучный подъезд ворвалась рослая широкоплечая девица с жесткими черными волосами. Лёня отметил, что консьержка не чинила никаких препятствий их проходу. Это сулило удачу.
Вскоре после этого началось обратное движение.
Из подъезда вышли черноволосая девица огромного роста и двое полицейских, причем оба капитана имели довольный, хотя и несколько растерянный вид, а девица прямо-таки лучилась от счастья. Она вела, крепко держа ее за локоть, миниатюрную белобрысую особу со скованными руками, из чего Маркиз сделал очевидный вывод, что плечистая девица тоже является сотрудником органов.
Прошло несколько минут, показавшихся Лёне бесконечно долгими, и наконец на улице показались торжествующая Галина и прежний солидный мужчина. Впрочем, от его солидности ничего не осталось. Он имел понурый, потрепанный вид и мелко семенил, то и дело оглядываясь то на Галину, то на собачку, которая грозно скалилась и время от времени взлаивала. Лёня понял, что мужчина и есть тот самый беглый муж Галины Ипатовой, и перестал уже чему-либо удивляться.
Все трое подошли к новенькой синей «Ауди». Галина втолкнула мужчину на водительское сиденье, сама уселась рядом. Собачка вспрыгнула к ней на колени, и «Ауди» укатила.
– Интересно, – проговорил самому себе Лёня, проводив синюю машину взглядом. – Кажется, сцена освободилась для последнего действия… Ну а где театр, там уж не обойтись без актрисы…
И он набрал на мобильнике Лолкин номер.
Очень долго никто не отвечал, наконец в трубке послышался чрезвычайно недовольный голос Лёниной напарницы.
– Ну что еще? – проворчала Лола. – Перезвони попозже… я как раз в ванне…
– Лолка! – изумился Лёня. – Прошло столько времени, а ты все еще мокнешь в ванне?! Лола, это вредно для здоровья, ты вся смылишься и утечешь в канализацию!
