— Но вы же хотите меня. Скажите, что нет. — Его янтарные глаза держали ее взгляд, требуя правды, так, что у нее затряслись поджилки.
— Будьте прокляты.
Однако она прекратила сопротивляться. «Я люблю вас, высокомерное животное. Почему же вы не можете полюбить меня? Я желаю вас».
— Велите мне остановиться, — продолжал он, прижимаясь к ней жарким телом. И у нее в голове не осталось ничего, кроме желания.
— Отпустите мои руки, — пошевелила она непослушными губами, и он повиновался; глаза его потемнели при мысли, что она отказывает ему. Перси обвила руками его шею и, приоткрыв рот, потянулась к нему. Он опомнился, и его язык проник в ее рот, заявляя свое право на обладание.
Она ожидала жадности, жесткости, ярости. Вместо этого он снова помедлил, затем начал томно и долго ласкать языком ее рот. У нее было достаточно времени ощутить весь вкус каждого касания, пока ее язык скользил по его зубам, ощущая мягкую, влажную полость его рта, твердость его губ. Поцелуй был роскошен и сладок, и она, упоенно всхлипывая, отдалась наслаждению.
Его ладони плотно обхватили ее груди, она сама нащупала пуговицы и расстегнула лиф, чтобы он смог наконец обнажить ее груди.
Если губы его были нежны, то пальцы, наоборот, оказались требовательны: они нашли торчащие соски, зажали их и начали мять, пока те не окаменели от сладкой боли, и тогда от них побежали огоньки в низ ее живота, туда, где пульсировала ее жажда.
Перси нашла гульфик на его бриджах, поспешно и неуклюже расстегнула его и всхлипнула от экстаза у губ Элиса, когда ее пальцы обхватили твердый шелковистый стержень. Он поднял голову, его руки отпустили ее груди и взялись за подол ее юбок, но тяжелый и длинный объемистый шлейф амазонки смутил его.
— Опуститесь, — прохрипел он, притягивая ее на траву. — Вот так.
Она осела на колени, упираясь ладонями в землю, — юбки он поднял до талии, полы расстегнутого жакета свисали до земли.
— Перси. — Он наклонился над ней и зарылся лицом ей в затылок, нежно покусывал кожу, его ладони плотно поддерживали ее груди. — Вы — моя.
Она почувствовала, как он раздвинул ее ноги, и тяжело задышала. Ей хотелось взглянуть на него, увидеть его глаза, поцеловать его губы, но его давящий вес, возбуждение от его необычных действий привело ее в безмерный, доселе неизведанный восторг.
Он отпустил ее груди, оперся одной рукой в землю, а другой раздвинул ее бедра.
— Такая сладкая!
Ей даже некогда было смущаться, что у нее уже так влажно между ног, она сразу же бесстыдно подалась навстречу его руке. Он ввел один палец, затем другой, и она застонала, потому что он ласкал самые глубины, поддразнивая трепетный пульс ее женского естества. Он тянул, и мучил, и вновь погружался, ее чувственность нарастала и, наконец, обострилась до боли, и она задохнулась от стона, который был для него понятнее любых слов.
Элис приподнялся, и она почувствовала его твердость.
— Да, сейчас!
И он нахлынул, вторгаясь в жаркую, тугую плоть. На мгновение она ощутила боль — все-таки много времени прошло с тех пор, и он был крупный мужчина, — но ее тело охотно раскрылось ему навстречу, плотными ножнами обхватывая его меч. Она содрогнулась от блаженства, и он задвигался, увлекая ее своей страстью; нарастающее, словно волна, напряжение захватило, подбросило ее и унесло все мысли; она только почувствовала, как он застонал над ней и откинулся назад.
Перси очнулась и поняла, что сидит, опираясь спиной о грудь Элиса, стоящего на коленях, — он поддерживал ее.
— Возможно, я сделал вам ребенка, — произнес он не вполне твердо.
— Вы… — Она, забыв все слова, хватала ртом воздух.
— Не помню, успел ли выйти, — сказал он и удержал ее за плечи, когда она попыталась извернуться, чтобы взглянуть ему в лицо. — Но это все равно. Вы должны выйти за меня теперь.
Итак, это был не вихрь его внезапно прорвавшейся страсти, а ей так мечталось, что он просто до поры скрывает свои чувства. Это было тщательно просчитанное действо с целью овладеть ею. Было больно — телу и душе, почти так же, как и в первый раз, когда он изверг — и отверг.
— Ничто не изменилось, — сказала она. Ее голос звучал так же сипло, как и его. — Я не дева и не с младенцем.
— Проклятье! — Он встал, поднимая ее вместе с собой. — Тогда мне надлежит довести дело до конца.
— Тогда вы изнасилуете меня. — Она отодвинулась и принялась возиться с пуговицами лифа. Когда она обернулась, он заправлял сорочку в расстегнутые бриджи, насупившись, как грозовая туча.
— Почему вы считаете, что я не способен на такое?
— Потому что изучила вас, — ответила она.
Элис молча наблюдал, как она отвязывала кобылу, затем встала на ствол дерева и подтянулась в седло. Так и не обернувшись, она въехала в лес и вскоре скрылась из вида.
Возвращаясь в Уайкоум-Коум, Перси проехала вдоль оврага к разрушенной башне, у которой она нашла Элиса тем вечером восемь лет назад. Там было пустынно. Она соскользнула с седла, уселась среди нераспустившихся розовых кустов — никого и ничего вокруг, только глупые галки — и дала волю слезам, выплакавшись разом за все. На обломке стены скопилась лужица дождевой воды — прозрачной и свежей; она промыла глаза, взяла лошадь под уздцы и бодро пошагала домой. Предстоит сговориться с мамой и разрушить замыслы зловредной женщины, которая грозится погубить Элиса. Та женщина некогда любила его.
Глава 18
— Лорд Айверн сейчас в Лондоне. — Леди Уайкоум расправила на столе листок почтовой бумаги рядом со своим завтраком, не заметив, что Перси опрокинула бутерброд на тарелку.
Неделя разлуки не принесла никакого облегчения, хотя она надеялась именно на это. Вероятно, ничего теперь не поможет.
— Один, надо полагать? — Она постаралась произнести это беспечным тоном.
— Да, это благодарственное письмо, насколько я понимаю. Он пишет, что леди Айверн переехала в свою резиденцию и планирует декорировать ее в своем вкусе с помощью мисс Крукшенк — мой выбор компаньонки, полагает он, внушен свыше.
«Что нам надо, — сказала мама, — так это леди столь же легкомысленную, как сама Иможен, но способную понять того, кто выплачивает ей немаленькое жалованье, и достаточно проницательную, чтобы не выяснять почему». Мама как в воду глядела — они вроде бы спелись.
— Элис поступил весьма хитроумно, когда выразил свои сомнения насчет кандидатуры мисс Крукшенк, — сказала Перси. — Леди Айверн осталась в радостной уверенности, что хотя бы в этом сумела пойти наперекор ему.
Несмотря на тот сногсшибательный инцидент в роще, Элис все же заехал к ним с визитом — вместе с Иможен, и Перси весьма постаралась, чтобы их беседа протекала в намеченном русле. Похоже, им все удалось.
— Он остановился в фамильной резиденции на Болтон-стрит?
— Да. И пишет, что в доме давно пора поменять всю отделку и он не прочь выставить все старье на аукцион. И еще — если мы сегодня вечером будем на ассамблее в Олмаке [27], он увидится там с нами и надеется, что с нашей помощью ему будет нетрудно пройти в Священные Своды… что-то он мудрит здесь.
