преступление, колебаться нечего. Взломать дверь!
Полицейские, казалось, только этого и ждали — с таким жаром принялись они выполнять приказ начальника. Не прошло и секунды, как садовая дверь рухнула под яростными ударами, которые они наносили кулаками и ногами, полицейские ворвались в садик и бросились вперед, готовые к отчаянной схватке.
Но в садике никого не было!
Дверь в мастерскую, на которую Бузий указал, держась сам на весьма отдаленном расстоянии, была полуоткрыта. Четверо полицейских распахнули ее с решительным видом:
— Именем закона!..
И тут наши храбрецы остановились, растерянные, потрясенные омерзительным зрелищем мастерской Доминика Юссона. Но здесь, впрочем, не было никого.
Бригадир, потративший немало сил, чтобы отважно «взять штурмом» этот брошенный дом, сердито обратился к Бузию:
— Это еще что за шутки? — начал он. — Означает ли это, что вы сознательно, последовательно, продуманно ввели нас в заблуждение, дабы посмеяться над представителями власти?
Но Бузий, успокоенный тишиной, царившей в доме, в свою очередь вошел в мастерскую и покачал головой:
— Господин полицейский, — сказал он, — только что хозяин дома был тут и… Смотрите… вот… вот! — Он умолк, от волнения у него перехватило дыхание.
Полицейским уже ничего не надо было объяснять. Повернувшись туда, куда указывал Бузий, они тоже увидели субъекта, перепугавшего их вожатого. Доминик Юссон сидел верхом на одном из своих огромных приспособлений… В приступе буйного помешательства он разделся догола и сидел, гримасничая, сверкая глазами, высоко подняв над головой, как дубины, две длинные человеческие берцовые кости, подобранные им, очевидно, в кучах костей, валявшихся по углам.
— Провалиться мне на этом месте! — пробормотал бригадир, слегка растерявшись; вид несчастного безумца смутил его еще тем, что, несмотря на храбрость, он сам испытывал суеверный страх перед смертью и всем, что с ней связано.
— Как будем действовать?
К счастью, полицейские были не так взволнованы, как их начальник. Один из них, не обращая внимания на угрожающие и весьма убедительные жесты сумасшедшего, забрался на стул и схватил его. И тут началась недолгая, но жестокая борьба между Домиником Юссоном и полицейским. Сумасшедший вопил, кусался, отбивался, звал на помощь скелеты, грозил полицейским, что сейчас перебьет их и бросит в чаны, заполучит их кости и превратит их всех в скелеты. К счастью, они были в большинстве и через несколько минут справились с несчастным, связали его и собрались унести.
— Ну, черт побери! — сказал бригадир, когда борьбе пришел конец и избитый по всем правилам Доминик Юссон лежал почти без сознания, а полицейские утирали пот с лба, — ну, черт побери! По-моему, нам здесь больше делать нечего. Если комиссар сочтет нужным начать следствие, он даст нам приказ. Налево кругом!
Полицейские шагнули было к двери, но тут бригадир спохватился:
— А где же наш вожатый? Пресловутый Бузий?
Бузий исчез.
Пока полицейские управлялись с Домиником Юссоном, Бузий заметил, что труп Фандора пошевелился. А ему вовсе не хотелось присутствовать при выяснении подробностей «кончины» журналиста.
Без шума, без славы, без укоров совести Бузий удрал… Сперва на цыпочках, маленькими шажками, чтоб никто не услышал… А выйдя на берег, он со всех ног припустился бежать — со всех своих старческих ног!
И все бежал да бежал…
Глава 24
ПО ЗАКОНАМ ЛОГИКИ
— Жюв! Жюв!
Едва полицейские увели несчастного Доминика Юссона, как мнимый мертвец вскочил и поднял крышку люка, ведущего в подземелье, где скрылся Жюв.
Так друзья снова — в который раз! — оказались вместе. Фандор не стал терять времени. Он быстро помог Жюву снять водолазный шлем, из-за которого Жюв не мог говорить с ним, и наконец-то к Жюву вернулась речь.
— Дружище, — сказал он, — нам остается только одно — смотаться отсюда поживее!
Фандор согласился, но добавил:
— Смотаться — это да, но смотаться для того, чтобы схватить Фантомаса!
Да, теперь ни у Жюва, ни у Фандора не оставалось никаких сомнений относительно того, как им следует поступать и за какие дела необходимо приняться! Все таинственные приключения, с которыми им довелось столкнуться в течение долгих месяцев, сейчас, наконец-то, получили объяснение, пусть даже не полное, но хотя бы частичное.
Жюв и Фандор привыкли преодолевать любые преграды и посему их ничуть не смутила ограда садика Доминика Юссона. В один миг журналист и сыщик перебрались через нее; не прошло и четверти часа с тех пор, как полиция увела сумасшедшего, Жюв с Фандором уже покинули этот мрачный дом и быстро шагали вдоль набережной Сены по направлению к мосту Мирабо.
— Жюв!
— Что, малыш?
— Вы не станете возражать, если я пойду заберу мою обувь и пиджак?
— О, ничуть!
— Тогда, друг мой Жюв, свернем, прошу вас, направо. Недавно, перед смертью, я оставил все это вот здесь…
Пока Фандор одевался, наслаждаясь сухой одеждой, Жюв, как всегда, вытащил из кармана сигарету и закурил.
— Фандор!
— Ну что?
— Собственно говоря, какой вывод ты сделаешь из всего этого?
Но Фандор был весьма осторожным человеком, он давно привык к насмешливым уколам Жюва, чтобы вот так, сгоряча, ответить на подобный вопрос.
— Дорогой Жюв, — произнес он, — школьник молчит, пока не выскажется учитель. Вам слово! Каков ваш вывод?
Жюв кратко ответил:
— Мы круглые дураки.
— Печально. Но почему, Жюв?
— Потому что, друг мой Фандор, совершенно очевидно, что вовсе не Фантомас прогуливался вчера вечером по дну Сены и чуть не сыграл со мной злую шутку, как тебе известно.
Фандор, услышав, это, забыл про одежду.
— Черт возьми! — сказал он. — Ну и удивили вы меня! А кто же тогда этот таинственный водолаз? В этом снаряжении вчера предстал передо мной один субъект, а сегодня другой. Сегодняшним были вы, Жюв, а вчерашний?
Жюв хладнокровно пускал к небу клубы дыма.
— Вчерашний, Фандор? О, тут нет и тени сомнений, вчерашним водолазом был Доминик Юссон.
— Доминик Юссон?
— Конечно. Напрасно ты смотришь на меня с таким удивлением, это, конечно, был Доминик Юссон, и
