великим жалованием держать не для чего».
Добытую корбалихинскую руду поручают плавить пробователю Чернилыцикову, как он ни старался, серебро все-таки появилось. Но находчивый Угримов и тут не оплошал, объяснив начальству, что Чернилыциков «наверное туда могильное чудское серебро бросил или серебряную копеечку», что и написал в канцелярию Сибирских и Казанских заводов. А чтобы спрятать все концы в воду, отправил в канцелярию образцы железной руды «для путчей апробации результатов плавок пробователя Чернилыцикова под присмотром главного казначея Константина Гордеева».
Как бы там ни было, а в 1737 году заводы и рудники возвращают Демидову, так как нет серебра в рудах. Демидов снова на белом коне, благодаря стараниям майора Леонтия Угримова. Угримов не потеряется в истории, дальше он в больших чинах будет служить в канцелярии Сибирских и Казанских заводов, и даже даст разрешение 18 февраля 1744 года Акинфию Демидову незадолго до его кончины разрабатывать месторождение серебра в верховьях Чарыша.
А что же гора Мурзинка? Там демидовские работники добывают золото из кварцевой жилы, состоящей из ржавого ноздреватого кварца с видимым золотом, которое при желании можно выковырнуть ножичком. Кварцевую жилу выбрали полностью, получился небольшой карьер. Затем пошли в глубь горы шахтами по скарновым медистым рудам. Руды вкрапленные, породы очень прочные такие, что до сих пор уже двести лет выработки стоят без креплений, как и в те времена. Руды с высоким содержанием золота отвозили в Колывань, а бедные, попутно вынутые руды, оставляли на месте. Малахитовая окраска мурзинских руд убеждала всех, что здесь добывают исключительно медь.
После возвращения в 1737 году заводов Демидову, во избежание подобных неприятностей в будущем, здесь почти не ведется документация и отчетность по горным работам. Заводы и рудники продолжают работать. В 1741 году 2 января Демидов нанимает для горных дел «на Колывано-Воскресенском ведомстве саксонской нации выезжего иноземца Филиппа Трейгера», который имел опыт поиска серебряных руд на Медвежьем острове в Белом море. Он-то попортит потом много дворянской крови статскому советнику Акинфию Демидову, так много, что это сведет его в могилу. Это он раскроет главную тайну Демидова — про алтайское золото, а сам безвестно канет в Лету, а может и в мрачные воды реки Невы в Санкт-Петербурге.
Откуда взялся этот саксонский иноземец? В начале XVIII века в Забайкалье обыкновенным крестьянином было открыто Нерчинское серебряное месторождение. Там был построен единственный в России казенный сереброплавильный завод. В 1730 году в Белом море на Медвежьем острове архангельским рыбаком тоже найдено серебро. В 1733 году Императрица Анна Иоанновна повелела послать туда двух горных мастеров из Олонецких казенных заводов в Карелии вице-бергмейстера Цимермана и унтер-штейгера Филиппа Трейгера «искать с прилежанием серебряные и свинцовые руды». Немецкие специалисты справились с заданием, и в 1734 году началась добыча серебра. Месторождение было очень богатое, часто попадались самородки по нескольку килограммов, больше таких нигде и никогда не было найдено. Но месторождение было маленькое. Через 3 года в 1737 году месторождение истощилось, в 1742 было закрыто. Для добычи серебра в Беломорье был приглашен барон Шемберг — один из руководителей горного ведомства Саксонии. В сентябре 1736 года он стал главой Берг-директориума, нового горного правления, созданного вместо упраздненной Берг-коллегии. Демидов был в добрых отношениях с нужным человеком Куртом фон Шембергом и даже предоставлял ему свой дом в Петербурге. Барон рекомендует Демидову своего земляка. Демидов по двухгодовому контракту назначает Трейгера управляющим Колывано-Воскресенскими рудниками. Филипп проработал управляющим пару годиков и уехал, прихватив с собой образцы самородного золота и серебра, насыпав их полную шляпу на Змеиной горе. Это были очень хорошие образцы, и их не стыдно было показать даже самой Императрице России.
По окончанию срока контракта Трейгер отчитался у Демидова на Урале и как-то тайно сумел провезти образцы золота и серебра в столицу. Хотел попасть к царице, но не смог, доложил все про золото Демидова горному начальству. Демидова вскоре информировали про гнусные намерения его бывшего управляющего. Это был настоящий удар, он не знает где выход из такого положения. А так хорошо все шло. Сейчас Демидов загнан в угол, сегодня-завтра доложат Императрице, что он плавит серебро на своих заводах. Он находит блестящий выход из этой ситуации. Новый управляющий Самуэль Христианин тоже саксонец, который сменил Трейгера на его должности, в 1744 году задним числом пишет рапорт на имя Демидова, что вот наконец-то по Вашему распоряжению найдено серебро в 1743 году, когда управлял заводами Филипп Трейгер. Теперь все должно стать на свои места, по мнению Демидова. Быстро делают анализы серебряных руд, Берг-коллегия на этом основании тут же выдает разрешение на разработку серебра, это опять старается преданный Угримов. Он теперь большой начальник с помощью Демидова. Дальше Демидов действует решительно. Он берет под мышку слиток серебра в 11 килограммов и идет к Елизавете Петровне и говорит: «Вот, наконец-то нашли серебро на Алтае, вон сколько, Ваше Величество!» Императрица премного довольна. На следующий день Акинфий Демидов, окрыленный хитрой победой, идет к управляющему Императорским Кабинетом барону Черкасову и «для любопытства» передает ему образцы руд, «из которых выплавлено поднесенное ея императорскому величеству мною, нижайшим серебро». Все сделано правильно, вроде и лучше не придумаешь, но чувство большой опасности не покидает Демидова и все больше усиливается. Через месяц Демидов просит Императрицу взять его «с рудокопными заводами, з детьми» в подчинение к себе и еще просит «вспоможения, и от обид охранения». Видно крепко достали его чиновники, он добровольно готов отдать золотой кусок своей личной империи. Царица не верит, что можно сделать ей такой подарок. Это даже не царский подарок, это целое царство. Вот до чего могут довести чиновничьи интриги и злопыхательства хорошего человека.
Немного погодя после раздумий 17 мая 1744 года Императрица Елизавета Петровна направляет начальника Тульских оружейных заводов бригадира Бэера «проверить из разных мест руды, ис которых медь плавится и велеть при себе из оной выплавить медь и особливо серебро». Бэер собрал комиссию и отправился в дорогу исполнять указ. Уже после отъезда комиссии, преподнесли Императрице образцы Трейгера змеевских руд с видимым золотом. Филипп Трейгер к этому времени уже вроде как исчез, но его образцы с золотом остались. 2 июля 1744 года Елизавета Петровна вдогонку комиссии пишет новый указ бригадиру Бэера «Порядком осмотреть руду золотую и серебряную на Колывановоскресенских заводах Демидова и все пробы с собою привесть и объявить нам», а также провести секретную инспекцию всех сибирских казенных и частных заводов.
Бригадир Беэр едет в дальнюю дорогу на Алтай, и этот переезд будет продолжаться почти 8 месяцев. Из Екатеринбурга берет с собой пробирного мастера Иоганна Юнганса. 20 января 1745 года прибыл на Барнаульский медный завод, 27 января в Колывань. Здесь на площадке у плавильных печей лежат около ста тонн руды, позже при сортировке этой руды новый управляющий Христианин наковыряет прямо здесь самородного золота и отправит царице, правда, с опозданием почти на год, видимо здорово опасался еще живого тогда Демидова. 4 февраля 1745 года комиссия Беэра прибыла в Змеиногорскую крепость. Здесь на месте чудских выработок на Змеиной горе, это в самом центре современного Змеиногорска, где Филипп Трейгер набрал золота полную шляпу, теперь располагался карьер глубиной 12 метров. Беэр пешком спустился вниз без всякой лестницы и «из нескольких штуфов разбитием и отколупыванием ножом набрал самородного золота с серебром несколько золотников». С этого момента историками считается открытие и начало добычи золота и серебра на Алтае. Вот так надо искать золото и не надо быть рудознатцем, а можно быть просто начальником оружейного завода. Только зря Беэр, будущий генерал-майор, наковырял ножичком золота от радости из штуфов. Через три года за это он будет долго давать объяснения царице. На него напишет донос канцелярист Василий Щербаков, что он похитил золото, которое наковырял ножичком, а также не донес царице про золото и серебро в рудах на Воскресенском руднике, «знатно желая получить некоторое похлебство от Демидова». В этом доносе, несомненно, была правда, кто бы в то время осмелился писать неправду из простых людей самой царице, да еще не имея в этом личной корысти?
В мае 1745 года Беэр составляет список из 97 рудников Демидова, делает учет добытой руды, которая находилась на этих рудниках. Это около 1000 тонн, в том числе и на Мурзинке 125 тонн, а на Змеиной горе всего 60 тонн. Где же богаче золото, если до плавильного завода одинаковое расстояние? Богатую руду увезли с Мурзинки на заводы, а бедные отвалы остались и пролежали 250 лет, ожидая своего часа.
Можно примерно подсчитать, сколько золота добыл Демидов на Змеиной горе и на горе Мурзинке,
