Отражаясь, колеблясь, двоится
Свет свечи за зеркальным стеклом,
И ты видишь во тьме наши лица,
Знаешь, мы от тебя не уйдём.
Потому, что весь мир наш раздвоен,
И вдвойне мы скорбим оттого,
Что нет дома без мёртвого в доме,
И нет мёртвых, забывших его.
Чудо – жизнь наша в доме унылом,
Мёртвых мыслями полнится он,
Чей настойчивый взгляд из могилы
На жилища живых устремлён.
7. Пир (субботняя трапеза)
Вот бокал вина, свечи рядом.
Хлеб восславит молитва твоя.
Обвела ты пустой дом свой взглядом,
Твёрдо зная, что гость твой – я.
Приди, Радость, гостьей к столу бедняка!
Будь свят этот день вовек!
Как свет, что лежит на лице бедняка,
Трепещет в душе человек.
Твои руки белы, как прежде,
Но браслета нет и следа.
Белый фартук скрывает одежду,
А моя, та всегда бела.
Садись рядом, Радость,всем место есть тут!
Будешь с нами и есть, и пить.
Сто, девочка, ласковых слов тебя ждут,
Но некому их повторить.
Всё вино на столе осталось,
Хлеб не тронут. Платок в руках.
Только сердце твоё надрывалось,
И от радости пира в слезах.
Ибо радость сильна на пиру бедняка.
Вовек будет свят этот день!
Недвижно, без звука сияет бокал,
Дрожат на лице свет и тень.
Свечи гаснут с бокалами рядом,
Лишь вино сохраняет покой.
Обвела дом пустой свой взглядом
И заплакала: праздник какой!
И сказала: 'Как ты, Радость бедных, сильна!
Тебя вынести сил наших нет.
Знать, и здесь не для радости жизнь нам дана,
И с собой не возьмёшь на тот свет.'
8. Просьба о прощении
Исчезла краса твоя, дочь.
Нести груз несчастий невмочь.
Бежит утешение прочь.
И ни звука! Да будет ночь!
Без предела беда росла,
Изнуряла и смерть несла.
Я смотрел, как течёт слеза,
И не мог отвести глаза.
Страх и стыд ты прошла без слов.
Больше вынесла, чем Иов.
Как мертвец, одна в мире снов.
Жалок тот, кто судить готов.
Я злой речью тебя утомил,
Мелочами тебе докучал.
К горлу ужас беды подступил.
'До конца я с тобою,' - сказал.
Но молчала ты тише могил,
Так, как город в осаде молчал.
Я жесток. Ты устала, больна,
Исчерпала все силы до дна.
Сын уснул. Ты сидишь у окна,
И никто не придёт. Одна.
Будет месть за красу твою, дочь,
За несчастья, чья тяжесть невмочь,
Но не будет живого – помочь,
А мне скажут: 'Тише, ты: ночь!'
