– Она не любила нас, дорогая моя Кейди, она вкладывала в нас средства, потому что в ее глазах мы представляли собой будущее «Шатлейна».
– Хм.
– Ты не согласна?
– Я много раз слышала подобные рассуждения и признаю, что теория эта довольно стройная. Тем не менее она не до конца объясняет, почему тетя Веста была такой, какой была.
– У тебя есть другая теория?
– Есть. – Кейди подтянула колени к груди и обвила их руками, готовясь выразить в словах то, что зрело в ней вот уже некоторое время. – Я думаю, тетя Веста выбрала одиночество потому, что так и не встретила человека, который бы по-настоящему ее понял и принял.
– Чтобы тебя поняли и приняли, надо самому пытаться понять и принять других, а она даже не пыталась, – отмахнулась Сильвия. – Другой такой эгоистки я не видывала.
– Ну знаешь!
– Возможно, я перегибаю палку, но не слишком. – Сильвия прошла в комнату и остановилась перед Кейди. – Ты влюблена в своего Истона, ведь так?
– Не знаю… возможно.
– Я рассчитывала на более ясный ответ, – сухо заметила она.
– Слишком много неясностей.
– Например?
– Например, Мак – вдовец. Безумно любил первую жену, обожает дочь, и тернистый путь отцовства у него уже в прошлом. Не думаю, чтобы он хотел пройти его снова. По-моему, жизнь имеет свои вехи, которые не то чтобы нельзя, но не так-то просто повторить. Теперь, когда дочь в колледже, Мак имеете право на следующий этап.
– Который заключается в чем? Только не говори, что отцовство – это нечто чисто возрастное, как, скажем, детство!
– Мак был со мной честен насчет того, как он на это смотрит. Его вполне устраивают легкие, необременительные отношения с женщинами. Он даже хочет избавиться от дома, где жил с первой женой, – говорит, этот дом слишком велик для него теперь, когда дочь живет в другом месте и только время от времени наезжает в гости. Он намерен много путешествовать и расширить свой бизнес. По-твоему, это не следующий этап?
– Вот как! – Сильвия вернулась к окну и забарабанила пальцами по раме. – Одно из двух: или он предельно честен и откровенен с тобой, потому что не желает внушать несбыточных надежд, или…
– Или?
– Или ты ничего не поняла.
– То есть? – нахмурилась Кейди.
– Не важно. Важно, что нельзя до бесконечности болтаться между небом и землей. Надо что-то делать.
– А что я могу сделать? Только ждать, как все повернется. Обычно жизнь сама дает ответ…
– Ха! – сказала Сильвия. – Это что-то новое. У Кейди, которую я так хорошо знаю, другой подход.
– То есть я должна как-то повлиять на ход событий? Форсировать их? Или как это там называется в высших эшелонах административной власти?
– До сих пор это была твоя излюбленная политика. Под лежачий камень, знаешь ли, вода не течет.
– Так я теперь, по-твоему, лежачий камень? – рассердилась Кейди. – А по-моему, я заняла выжидательную позицию. В личной жизни это умнее, потому что мужчины шарахаются от чересчур активных женщин!
– Понимаю. Ты боишься, что мистер Истон от тебя шарахнется? Боишься его отпугнуть?
– Вообще-то… – Кейди помолчала, остывая, – вообще-то говорят: твое от тебя не уйдет. В смысле если избранника так легко отпугнуть, значит, он не тот единственный. Но говорить легко, когда…
Она так и не смогла себя заставить произнести то, что на уме. Сильвия договорила за нее:
– Когда не влюблен.
Кейди только вздохнула.
Гарднер несколько секунд смотрел на склонившегося над блокнотом Мака, потом звучно шлепнул на стол папку и уселся.
– Слушай, что там у вас с Кейди?
– А? – рассеянно откликнулся Мак и сдвинул брови, пытаясь воссоздать в памяти его реплику. – Повтори, я не расслышал.
– Ты и Кейди, как пара. Что там у вас в смысле отношений? У тебя в самом деле серьезные намерения, или все это просто камуфляж на время вашего грандиозного расследования?
– По-моему, я опять не врубился. – Мак аккуратно вложил ручку между страниц блокнота и встретил взгляд Гарднера. – Разве в наше время еще существует такое понятие, как «серьезные намерения»? Спроси еще, собираюсь ли я жениться, как честный человек!
– А что, и спрошу. В конце концов, меня это тоже касается. – Гарднер налил себе кофе из кофейника. –
