Учить какую-то там роль она и не подумала.
Но через несколько дней Шаховской, запомнивший юную балетную, вызвал ее к себе. Она явилась, чувствуя себя, как и прежде, вполне свободно.
— Что, выучила голь? — спросил ее князь.
— Нет, ваше сиятельство, — без заминки ответила Саша.
— Почему же не выучила?
— Некогда было-с.
— Магья Фганцевна, — сухо обратился князь к главной надзирательнице училища Казасси. — Выс- секите ее немедленно, с-сделайте одолжение.
На этот раз буква «с», обычно пропадавшая в речи князя, прозвучала совершенно отчетливо.
Саша выучила роль из комедии «Любовная ссора», как о том «убедительно попросил» ее князь Шаховской.
Но Шаховской рано торжествовал победу.
Декламируя выученную роль в классе, на репетиции, Саша так ужасно выговаривала и коверкала слова, как будто не ее отец, а сама она только что прибыла из Константинополя и о правильном русском произношении никогда не слышала. Делать это было тем более рискованно, что произношение Саши разительно напоминало выговор князя Шаховского. Девочки покатывались с хохоту. Князь побагровел.
— Возьмите это создание, — сказал он учителю русского языка, — и пгедоставляю вам пгаво делать с нею все что угодно, — последние слова князь произнес достаточно громко, чтобы косноязычная, а возможно и тугоухая Саша отчетливо его услышала. — Делайте с нею все что угодно, лишь бы она выучилась говогить по-человечески.
Саша не стала дожидаться, чтобы учитель русского языка воспользовался любезным разрешением князя Шаховского сделать с нею «все что угодно», и принялась учить роль всерьез.
Комедия Шаховского «Любовная ссора» ставилась силами воспитанников училища. Роль, которую Саша наконец вызубрила, ей предстояло сыграть в настоящем спектакле, на настоящей сцене.
Когда представление уже началось, Саша перед самым своим выходом сделала последнюю попытку. Она подошла к Шаховскому и сказала.
— Я играть не буду.
— Что? — тихо взревел князь (сделать это громко он не мог по причине начавшегося действия).
— Я решительно не пойду на сцену
— Молчать! — зашипел князь и крепко схватил Сашу за руку.
Когда прозвучали последние реплики перед выходом Саши, Шаховской благословил ее и вытолкнул на сцену.
Саша Асенкова сыграла свою роль уверенно и бойко.
Так, неожиданно для самой себя, стала она не балетной, а драматической актрисой.
Качества характера в какой-то мере способствовали успеху А. Е. Асенковой на сцене. «Плутовские взгляды, хитрая улыбка, притворство и все проделки служанок она изображала так превосходно, что в самом Париже, отечестве субреток, ей бы отдали справедливость», — писал современник.
Александра Егоровна сохранила бойкий нрав и несомненное обаяние на всю жизнь. «Не будучи красавицей, — писал о ней один из современников, — Асенкова была в своем роде пленительна; кавалергардского полка корнет фон Лау в отчаянии, из ревности к ней, застрелился».
Позднее она подружилась со своим учителем и наставником Шаховским, нередко бывала у него в доме, как и многие любимые его ученики. Там она встречала Пушкина, слышала его чтение «Руслана и Людмилы».
«Читал он и другие отрывки и отдельные лирические пьесы, большей частью на память, почти всегда за ужином, — писала Александра Егоровна в своих воспоминаниях. — Он всегда был весел: острил и хохотал вместе с нами, когда мы смеялись над его длинными ногтями, нередко разрезывал кушанья и подчивал нас… Бывал и Грибоедов, написавший тогда уже свою неподражаемую комедию. Он жил на одной лестнице с князем и потому бывал у него чаще других. Бывал Крылов. Мне он отдавал преимущество, потому что я играла во всех его комедиях».
Вскоре она стала гражданской женой офицера Николая Ивановича Кашкарова. В 1817 году у нее родилась дочь Варя. А через три года Кашкарова предали суду.
Произошло вот что.
Подполковник Кашкаров командовал первой ротой Семеновского полка, одного из лучших тогдашних полков, где офицерами служили передовые, грамотные, интеллигентные люди. В Семеновском полку существовали мягкие правила обращения с солдатами, всячески избегалось оскорбление их человеческого достоинства.
И вот в такой-то полк 11 апреля 1820 года назначается новый командир — полковник Шварц, человек совершенно необразованный, неграмотный, темный. У него было одно важное «достоинство»: ему протежировал Аракчеев. Князь Мещерский рассказывал в одном из писем: «Шварц приказывал одному плевать другому в лицо; одной шеренге другую бить по щекам; сам щупал за губы и под носом тех, у которых усы за неимением натуральных не регулярно нарисованы были. Издевался над старыми служивыми, рвал им усы и бакенбарды, плевал в лицо».
Вскоре в полку вспыхнуло восстание. Солдаты первой роты, которой командовал Кашкаров, обратились к своему командиру с жалобой на полковника Шварца. Кашкаров внимательно выслушал солдат. Позднее фельдфебель подал ему список зачинщиков бунта. Но Кашкаров скрыл от начальства этот список. Оба эти поступка и легли после подавления восстания в основу обвинительного заключения.
На суде, происходившем в Витебске, подполковник Кашкаров был признан виновным как в непредставлении записки фельдфебеля, так и в том, что, «имея полное право не только употребить в случае упрямства и возмущения всякое наказание и даже умертвить на месте, позволил себе слушать жалобу, скопом принесенную на полкового командира..»
Кашкаров был приговорен к «лишению чести, имения и живота», то есть к смертной казни. Длительное время он просидел, однако же, в заточении, в витебской тюрьме, пока по велению Александра I расследовались связи его с членами тайного общества, каковых в Семеновском полку оказалось немало. Затем приговор был смягчен, и Кашкарова сослали на Кавказ. Все эти события в известной мере привели к тому, что Кашкаров в семью не вернулся.
Варенька осталась «незаконнорожденной».
Через некоторое время Александра Егоровна вступила в новый гражданский брак — с отставным лейб-гвардии уланского полка штабс-ротмистром Павлом Николаевичем Креницыным, служившим при конторе санкт-петербургских театров. В этом браке Александра Егоровна имела двоих детей. (Театровед Александр Михайлович Брянский, автор первой в театральной литературе книжки об Асенковой, ошибочно пишет, что все дети Александры Егоровны были рождены в якобы единственном браке с Кашкаровым; между тем имеются рукописные свидетельства о втором гражданском браке Александры Асенковой) Второй муж Александры Егоровны, приемный отец Вареньки Асенковой, служил содержателем зеленых театральных карет, в которых развозили тогда воспитанников Театрального училища.
Вопросы подруги, Нади Самойловой, относительно матери не тревожили Варю: мать еще оставалась известной актрисой и являлась законным членом того круга, в котором воспитывались сами девицы Самойловы. Александра Егоровна продолжала блистать в ролях молодых кокеток, «невинных», служанок и занимала в этом амплуа первое положение на столичной сцене. Другое дело — отец. Его Варя не помнила. Ей было только три года, когда он исчез из дому И лишь глухие рассказы матери давали какое-то представление о разыгравшейся драме. Впрочем, отец рисовался в этих рассказах и тем более в ее собственном воображении человеком в высшей степени благородным и честным. А какие другие достоинства стоят выше этих?
В 1828 году Александра Егоровна отвела старшую дочь, — Варе исполнилось к этому времени одиннадцать лет, — в Театральное училище. Красота Вари, ее тонкая и нервная натура обещали, как казалось матери, сделать из нее актрису.
Варя провела в училище неполных два года. И вот однажды Александру Егоровну пригласил к себе князь С. С. Гагарин, директор императорских театров. Усадив ее в кресло, сказал:
— Дочь ваша вполне бездарная и не годится к сцене. Вероятно, вы не захотите, чтобы она была
