либо, лекарство я должен смешивать с огнем сердца. Так?
— Да, именно так! — ответил Амон-Pa и уточнил вывод Иорама: — Огонь сердца ты должен применять и тогда, когда собираешь лекарственные травы, и тогда, когда готовишь лечебные препараты, перемешиваешь их, и еще тогда, когда думаешь о людях и лечишь их. Вот так твои микстуры и мази приобретут исцеляющую силу.
Иорам посмотрел на учителя и склонил перед ним голову.
— Амон-Ра, — произнес он с благоговением, — я понял, какую большую тайну ты мне открыл! Спасибо, учитель!
Спустя несколько недель после этой беседы Амон-Pa посоветовал Иораму взять уже приготовленные лечебные мази и микстуры, спуститься в Город и помочь страдающим.
— Бери с собой Анну и Иакова, они будут твоими помощниками. Ходи по дворам, заходи в дома, спрашивай, не нуждается ли кто в лечении. Лечи всех подряд! — наставлял Амон-Ра.
Иорам так и поступил.
Он начал ходить по улицам, останавливался перед каждой калиткой и кричал:
— Кому нужен целитель! Цели-и-и-те-е-ель!
Анна и Иаков шли за ним с корзинами, в которых лежали баночки и склянки с лекарствами.
Кто принимал его с недоверием: 'Какой ты целитель?', — говорили ему.
Кто-то, увидев Иакова, закрывал калитку перед носом, ибо многие помнили его злодеяния. А те, кто был наслышан от Большого Мальчика, что Иорам дружит с сатаной, злобно отгоняли Иорама и его родителей от своего дома.
Но так было не всегда.
— Целитель? Ты разве не тот мальчик, который исцелил на площади старика и ребенка? Бог послал тебя к нам! Заходи!
И тогда Анна и Иаков нежно и осторожно обмывали больному раны, помогали присесть или перевернуться на другой бок. Иорам же осматривал больного. Потом Анна доставала из корзины нужную баночку и подавала Иораму. Руки Иорама в это же самое время излучали над больным огонь сердца. Иногда сразу, спустя несколько минут, а иногда в течение нескольких дней больной исцелялся, поправлялся и целовал руки маленького врача. Иорам никогда ни от кого не просил вознаграждения за свой труд. Редко, когда видел, что имел дело с состоятельной семьей, мог взять молоко или хлеб, и допускал это потому, чтобы доставить продукты друзьям в пещеру.
Через какое-то время по всему Городу прошла молва о двенадцатилетнем целителе. Люди убеждались еще и в том, что Анна и Иаков стали удивительно чуткими и добрыми. Шли слухи о том, что якобы Иорам изобрел особую микстуру против злобы и вылечил своего отца. Когда в Городе кто-то заболевал, и кому-то была нужна неотложная помощь, сразу бежали к Анне: 'Ради Бога, — умоляли они ее, — позови Иорама, пусть поможет!' Иорам спас от смерти нескольких детей, двоих слепых сделал зрячими, пятерых парализованных поставил на ноги. Люди видели все это и наполнялись добрыми чувствами по отношению к Иораму и его родителям…
Под руководством Амон-Pa быстро продвигался и Илья. За две недели он освоил чтение и жадно начал читать книги. Вначале читал подряд все, что находил в сундуках Андрея. Но постепенно все больше увлекся строительным и архитектурным искусством. В рукописях и книгах Андрея он нашел много наставлений по этому поводу и увлеченно приступил к их усвоению. Работал он и днем, и ночью: читал, чертил, рисовал, высчитывал, размышлял. Илья скоро понял, что строительное и архитектурное искусство опирается на математику и геометрию. После упорного труда он разобрался и в той, и в другой науках. Он изучил науку: как строить мосты, дома, крепости, дворцы. Он даже создал несколько проектов мостов и дворцов, чем удивил и восхитил своих друзей. После этого Амон-Pa дал ему такой совет, что Илья забыл обо всем, потерял сон и покой.
— Чтобы создать такой проект, тебе нужно будет овладеть тремя тайнами. Это есть вера, знание и золотые руки ювелира Захария! — пояснил ему Амон-Ра.
Илья незамедлительно навестил Захария.
— Захарий, Бог придет к тебе на помощь! Вот мои неопытные руки, сделай их такими же, как твои! — взмолился он.
Захарий не спешил смотреть и оценивать его руки.
— Дай мне сперва взглянуть в твои глаза! — сказал ювелир.
— Глаза?! — удивился Илья, — вот, пожалуйста, посмотри… я хорошо вижу…
Захарий поставил его против света, прищурился и заглянул в глаза мальчика. Долго искал в них что- то. Чистые и бездонные глаза мальчика понравились мастеру.
— Захарий, — заволновался Илья, — глаза мне не помешают освоить ювелирное дело. Сказал же тебе, я хорошо вижу!
Захарий добродушно улыбнулся.
— А если помешает сердце? — с хитрецой спросил он. — Твои глаза мне о твоем сердце рассказывают!
— Сердце?! — опять удивился Илья, — Причем тут сердце?
— Твои руки научатся ювелирному искусству, а сердце заставит искусные руки делать изделия во зло! Ты понял? — ответил Захарий.
— И что говорят мои глаза? — заволновался опять Илья.
Захарий улыбнулся, погладил по голове мальчика своими золотыми руками и сказал:
— Хороший мальчик Илья, вот что они говорят. Научи, говорят, ювелирному искусству! Но скажи, зачем тебе это дело нужно! — весело произнес мастер.
— Амон-Pa дал мне одно задание, но если мои руки не научатся у тебя быть золотыми, я не смогу с честью выполнить его! — ответил Илья.
— Хорошее у тебя сердце, потому и руки станут искусными… Ну что же, начнем…
Много пота пролил Илья, пока научился от Захария, как нужно наполнять сердце любовью, и чтобы создавать в металле сложнейшие и изумительные узоры. Илья постепенно постигал философию мастера и пропитывался ею.
'Красоту рождает сердце, полное любви', — говорил ему Захарий. 'Помни, говорил он, — именно сердце делает руки золотыми, чтобы через них смогло оно вынести наружу свои сокровища и дарить их людям. Если сердце радуется чему-либо, то оно хочет, чтобы ему радовались и другие. Сердце не желает радоваться в одиночестве. Радость есть мудрость сердца. Твои руки станут золотыми тогда, — упорно повторял мастер, — когда сердце будет трепетать от чистой любви. Ты думаешь, это руки научатся ювелирному искусству? — объяснял он ученику, — Нет! Это сердце постигает и осваивает его, упражняет руки, шлифует пальцы, чтобы они в точности выполняли то, что сердце от них потребует… '
Так объяснял он законы ювелирного дела мальчику, а тот с упоением воспринимал наставления мастера. Но мастер, тем не менее, однажды устроил ему проверку. К концу дня он подозвал к себе Илью и спросил:
— Смотри, что это я смастерил?
— Наверное, свадебное кольцо, которое вчера тебе заказали! — ответил Илья.
— Слушай, мальчик, — терпеливо пояснил Захарий, — о чем, по-твоему, я думал, придавая куску золота такую форму? Можешь догадаться?
Илья покраснел. О чем же он мог думать? Не о вознаграждении, конечно, хотя заказывал кольцо состоятельный молодой человек. Илья хорошо знал, что ради выгоды Захарий не делал ничего. Так о чем же мог думать мастер, который все время толкует ему о сердце, о любви? И Илье показалось, что в его сознании вдруг кто-то зажег свечу, и яркие искорки света поселились в каждом уголке его духовного мира. 'Ну, конечно!' — порадовался мальчик.
— Захарий, я знаю, о чем ты думал, и знаю, что это такое! — воскликнул Илья, опустившись на корточки перед мастером и ласково проводя пальцами по кольцу, которое лежало на ладони мастера. — Это есть союз двух сердец, ты думал о счастье молодых людей… Скажи, Захарий, я прав?
Захарий улыбнулся.
— Теперь ты прав! — сказал он добродушно, — Но не ошибись больше!
Он протянул Илье кусок золота и добавил:
