– В том-то все и дело, что я не уверен в этом тезисе, а вы продолжаете упорствовать, подогревая мои подозрения!
– А что делать? – вздохнул Менкар. – Это не моя тайна.
– Словом, вы настаиваете на сохранении тайны?
– Увы, – ответил Менкар. – При этом я не покушаюсь на вашу тайну.
– Похвально. – Капитан помолчал. – Что же нам с вами делать? Попробовать поверить вам – слишком рискованно. А доказать хотя бы частичную правдивость ваших слов мог бы только ваш подопечный…
– Именно это я и пытаюсь вам втолковать вот уже битый час! – обрадовался Менкар возможности возобновить монолог. – Ни к какому другому выводу мы и не придем! Я повторяю, что единственным, кто может разрешить наше взаимное недоверие, является,неизвестный вам и известный мне человек. Но его нет здесь сейчас, и я не вижу иного выхода, как дождаться его. Как у вас со временем?
Темнота ответила ему вздохом. Похоже, капитан пребывал в сомнениях.
– Позвольте мне хотя бы присесть, капитан, – попросил Менкар. – В конце концов, я утомлен. Я весь день усердно расслаблялся и порядком подустал. Можно мне сесть?
Капитан думал.
– Хорошо, – сказал он. – Только чтобы я видел вашу голову и плечи. И не делайте резких движений. – Опять послышались советы: – Поднимите правую руку. Выше. Еще. Теперь другой рукой возьмитесь за стул, он слева от вас. Не наклоняйтесь! Возьмитесь за спинку. Сядьте и медленно поднимите обе руки так, чтобы я их видел. Хорошо, теперь можете опустить.
Менкар исполнил все в точности. Наконец-то он мог присесть, и теперь бутылка вина, оставленная им еще утром под подоконником вовсе даже для других целей, которую он медленно придвигал ногой под многословные речи, оказалась как раз рядом со стулом. Опустив руки, он мог теперь спокойно дотянуться до запечатанного сургучом, горлышка и обхватить его пальцами. Потом достаточно определить место, откуда исходит голос капитана – кажется,-чуть снизу, ниже, чем следовало бы при его росте, а значит, капитан присел на корточки или сидит на стуле, уточнить направление – голос идет от платяного шкафа, весьма выгодная позиция; и все это – при непременном ля-ля языком, имеющем сразу несколько целей: отвлечь противника, убедить его в собственной трусости, скрыть шумы двигающейся со скоростью улитки по гладкому, слава Небесам, паркету бутылки. И, опять же – слава Небу, ноги его капитан видеть не мог – не сова же он, в конце концов, и не кошка! Конечно, не сова. Потому что разрешил все-таки сесть и даже опустить руки. Так что все оказалось не так сложно.
Гораздо сложнее было решить: стоит ли рисковать? Кто его, этого капитана знает, может, у него и впрямь два арбалета, и тогда валяться Менкару с пробитой головой. Стоит ли оно того, чтобы скрутить оглушенного капитана и поговорить с ним по душам без всякого риска? В чем, собственно, дело? Что Менкару так не нравится? Кажется, все ясно, как свет солнца: капитан пришел на встречу с Аподисом, но увидел Менкара, принял его за связника, пошел на контакт, а когда понял, что ошибся, решил не мудрствуя убрать свидетеля своего прокола. Естественная реакция для человека, замешанного в антиправительственном заговоре. Как иначе капитан Гиеди, бывший офицер Королевской Охоты, любитель выпить и покушать, брюзга и ехидна, неплохой рисовальщик и острослов, совсем недавно сидевший вместе с Менкаром, Сабиком и другими офицерами на Отмелях и помиравший от тоски, вдруг оказался в Столице в образе принявшего амнистию беглеца и исследователя интимной жизни ночных бабочек? Не проблема. Пока Менкар болтался на нефтяном плоту по Отмелям и совершал мелкие вылазки на Край Земли, пока он обучал верховой езде на корове Аподиса, пока они вихляли по закоулкам Империи от одного постоялого двора к другому, капитан мог спокойно прибыть в Столицу гораздо раньше и натурализоваться под видом амнистии, чтобы – понятно по чьему приказу – завести связи с возможными противниками ныне властвующей династии. И значит, байка, рассказанная еще в «Настурции», – истинная правда. Для того, кто понимает. Все логично. Почему тогда князь не соизволил сообщить Менкару, что в Столице он может встретить знакомое лицо? Просто не счел нужным? Или в целях пущей конспирации. К чему поручику знать об этом? У одного одно задание, у другого – другое. И чем они меньше знают, тем лучше для всех. Тем более что в одном случае князь Сабик выступает как союзник Таласа, а в другом – как частное лицо, вполне следуя постулату, что у Империи не может быть постоянных союзников, а есть только постоянные интересы. Другая сторона, видимо, работает под тем же лозунгом – вот и Аподис в большинстве случаев обделывает свои делишки самостоятельно. А то, что он прихватил в бордель Менкара, можно считать чистой воды недоразумением. Он ведь тоже не знал, к кому идет…
Вот и получается, что начальники сотрудничают, а их подопечные держат один другого под арбалетом, в то время как другой, в свою очередь, готовит первому небольшой ответный сюрприз. Как всегда.
Неужто придется ждать Аподиса? Куда этот хлыщ провалился? Неужели решил и впрямь остаться на ночь со своей северной красавицей, проманкировав своими прямыми обязанностями. Работничек…
Как-то необходимо разрядить ситуацию. Но как?..
Менкар не успел даже выдвинуть более или менее приемлемого варианта, как в темном углу что-то произошло. И это сразу решило исход дела в сторону силового варианта.
Причем решал не мозг, а тело. Не разум, но инстинкты.
То ли из угла донесся какой-то особый звук, то ли просто произошло неуловимое уху изменение ритма дыхания капитана, то ли глаза отследили некое движение в кромешной темноте, но инстинкты, напряженные долгим ожиданием любого изменения ситуации, все равно – выстрела или ослабления бдительности противника, сработали гораздо быстрее, чем мозг мог проанализировать это изменение. Ему оставалось только наблюдать и констатировать, что на сей раз, кажется, не выкрутиться, так тогда хоть пропасть, что ли, с музыкой…
Пальцы сжались на горлышке бутылки, тело дернулось в сторону от предательски светлого пятна окна, и Менкара бросило на пол одновременно с тем, как тяжелая толстого стекла бутылка полетела в угол.
Но он недооценил реакции офицера Королевской Охоты.
Бутылка разлетелась вдребезги уже в самый момент замаха, и Менкара с ног до головы окатило приятно пахнущей волной терпкого вина вперемежку с осколками. Вино отрезвило. Осколки не повредили.
А через мгновение голос капитана, такой же спокойный, как и прежде, произнес из темноты:
– А вот теперь, пожалуй, вы, поручик, можете зажечь свет.
Менкар удивился, что еще жив. И, кажется, даже вовсе не дернулся с места, хотя должен бы был
