– Увы! – развел руками Менкар.
– Будете заниматься на Краю Земли сельским хозяйством?
– Пожалуй, нет, – ответил Менкар. – Поработаю пока матросом.
– Спасибо вам, господин Менкар, – сказал князь, уже стоя возле дверей кабинета, —.за тот подарок, который вы мне сделали. Это, – он простер руку в сторону стола и непонятно было, что он имеет в виду – шкатулку с ракушками или письмо князя Сабика, – весьма дорогой подарок. Будьте уверены, господин Менкар, я сохраню это как реликвию до лучших времен, которые,.надеюсь настанут в нашей благословенной Империи.
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ КНЯГИНЯ САГИТТА
Аойда отложила шитье в сторону и, придя наконец к решению, встала и пошла в кабинет мужа. Абраксас с циркулем в руке стоял у стола; сына, обычно играющего тут же, рядом с отцом, не было – видимо, нянюшка увела его к морю, смотреть на ушки. И слава Небесам; то, что хотела сказать Аойда, никак не следовало слышать маленькому Тимону.
– Я не помешаю? – спросила Аойда, остановившись в дверях.
– Нет-нет, что ты…
Тем не менее он явно думал о чем-то своем.
– Я хочу поговорить с тобой, – сказала Аойда с какой-то нерешительной настойчивостью.
Абраксас уловил ее настроение, пробормотал: «Минуточку!», взял со стола карандаш, записал что-то на маленьком листке бумаги, листком заложил страницу в книге математических таблиц. Наконец он распрямился и обернулся к Аойде:
– Посидим на веранде?
Он взял ее за руку, и они вышли на открытую веранду, где возле невысокого столика стояли удобные плетеные кресла и откуда открывался приятный вид на зеленые огороды и канал, по которому неторопливо скользили паруса.
Аойда присела в кресло, помолчала.
Абраксас терпеливо ждал.
Наконец она произнесла, надеясь на то, что муж улыбнется ее беспокойству и успокоит:
– Я снова видела сегодня сон.
Абраксас не усмехнулся, не отмахнулся, не успокоил. Наоборот, он напрягся и окаменел лицом.
– Золотой змей в короне, – сказал он медленно после короткого молчания.
– Золотой змей в короне, – повторила за ним Аойда и расплакалась.
– Опять! – не слыша, проговорил муж. – Опять это начнется… Нет, этого просто не может быть! Прошло столько времени! Нет! – Абраксас вскочил и невзначай задел столик.
Что-то, хотя Аойда могла поклясться в том, что на столике не было ничего, упало и разбилось о плиту пола.
Абраксас замер на месте, посмотрел вниз и потом медленно нагнулся. А когда он выпрямился, в руках у него было расколотое надвое белое блюдце с карикатурным изображением сокола, закрывающегося крыльями от летящих в него красных яблок.
Аойда побледнела и, уткнув лицо в ладони, зарыдала.
Абраксас не стал ничего ей говорить, не стал и успокаивать – аккуратно положив обломки на столик, он ушел к себе в кабинет. Там, встав у конторки, он быстрым энергичным почерком написал письмо княгине Сагитте. О том, что их присутствие в Таласе может в самое ближайшее время перестать быть спокойным и безопасным для них и для всей страны; о том, что он считает своим долгом предупредить княгиню, что возможно ожидать со стороны Ар-и-Дифа и Хрустального Замка неприятностей; и о том, что в чем эти неприятности могут выразиться, предсказать он не может, но готов всячески помочь приютившей его и его семью стране в их предотвращении. Заканчивалось письмо стандартными уверениями в почтении и готовности принять любую ее волю – и это не было простой данью вежливости.
Первый Черный Шар проплыл над Отмелями через шесть лет после того дня, как Абраксас и Аойда прибыли в Талас.
Черный Шар летел от Ар-и-Дифа, хотя ветер дул с востока, и люди провожали глазами этого недоброго вестника пустыни. Непроницаемая чернота его внушала неподдельный страх – шар казался действительно опасным.
Когда он не спеша приблизился к Скутуму, где сейчас находилась княгиня Сагитта, она, уже предупрежденная тревожными сигналами гелиографов, стояла на крыльце своего дома и недобрыми, сузившимися глазами наблюдала за происходящим.
Шар завис над верандой, повисел несколько секунд, беззвучно, будто мыльный пузырь, лопнул – и большой белый конверт, оставшийся на месте бесследно исчезнувшего сгустка тьмы, мягко спланировал на крыльцо дома и лег на прогретый солнцем камень.
Княгиня сделала два шага и нагнулась к нему. – Не поднимайте, не поднимайте, ваша милость! – запоздало закричали слуги, но княгиня уже взяла конверт в руки. И ничего не произошло.
Княгиня распечатала конверт и извлекла оттуда лист белой бумаги, исполненный в виде бабочки и, как подобает крыльям бабочки, сложенный вдвое. Послание в таком виде скорее соответствовало какому- нибудь приглашению на свадьбу или иное празднество или торжество. Однако содержание послания вряд ли могло быть таковым.
Княгиня раскрыла крылья бабочки:
«Ее Сиятельству княгине Сагитте Таласи целует руку и низко кланяется Пройт, властитель Ар-и-
