– Пожалуйста, полковник, распорядитесь, чтобы это письмо было отправлено немедленно. – Князь протянул ему конверт.
Акубенс его принял, махнул кому-то рукой и передал мгновенно возникшему откуда-то из темноты ординарцу.
Сабик тоже поглядел на север.
Там еще ничего не было видно…
Еще ничего…
Ничего…
Ничего особенного…
– Ваше высочество, – донесся до него голос полковника.
Сабик вздрогнул. Ему показалось, он задумался не более чем на секунду; оказалось, прошло по крайней мере несколько минут. Лагерь был практически свернут, и отряд неровными шеренгами, угадывающимися на фоне темной линии горизонта силуэтами, уходил на восток.
«Однако! – сообразил Сабик. – На север лучше не смотреть. Кажется, колдун уже близко».
– На север лучше не смотреть, – сказал он негромко полковнику. – Похоже, начинают действовать чары.
– Мы уже готовы, – сказал Акубенс.
– Тогда в путь, – кивнул Сабик, окончательно сбрасывая оцепенение. – Нельзя терять ни секунды.
Они самым постыдным образом удирали на восток: на самой большой скорости, которую могли себе позволить.
Молодой Феретиа, хотя и устал, взял на себя что-то вроде охранительной функции: он то скакал впереди, то отставал до арьергарда; цепко вглядывался вперед и назад, разыскивая и, слава Богам, пока не находя никаких следов продвигающегося с Севера войска Абраксаса. Полковник дал ему свежего коня, но и того он вполне мог загнать до пены.
Дорога уходила в холмы; Феретиа отделился от отряда, поскал к вершине одного из холмов, с которого хорошо просматривалась местность на севере.
– Они уже видны, – доложил он с тревогой, возвратившись. – Ваше высочество, запретите своим людям оглядываться. Тот, кто оглянется, увидит смерть.
Сабик еще раз удивился старинной вычурности речи северян, но последовал совету мальчика; впрочем, слухи, разошедшиеся уже среди солдат отряда, не пробуждали в них желания тягаться силами с колдуном. К счастью, холмы скоро скрыли отряд от продвигающихся на юг войск Абраксаса.
На ночь Сабик распорядился встать по возможности скрытно, чтобы не заметил противник; понятно, частью удобств пришлось пожертвовать.
Они остановились на лесной поляне.
Молодой Феретиа заснул почти сразу же, едва коснулся земли; Сабик попросил полковника приставить к мальчику толкового денщика из старослужащих солдат; мальчик был сейчас, пожалуй, единственным человеком, который мог помочь отряду.
Утром оказалось, что отошли они недостаточно далеко, чтобы избежать чар колдуна: всю ночь всех, кроме Феретиа, мучили кошмары, знакомые лица вдруг превращались в чудовищные маски, а те, кто устремлял взгляд на северо-запад – уже северо-запад, а не север! – надолго застывали в непонятной задумчивости. Сабик приказал отойти еще на две мили к востоку, и теперь влиянию чар Абраксаса поддавались только немногие наиболее впечатлительные люди. Сабик решил, что такое состояние его вполне устроит – полезно иметь что-то вроде компаса, указывающего направление на противника.
И стрелкой этого невидимого компаса был молодой Феретиа. Сабик сразу понял, что отправить мальчика в Столицу сейчас он не сможет. Не поедет мальчишка в Столицу – сочтет, что его отправляют из жалости, и, не ровен час, застрелится от позора из одного из своих «мартынов». К тому же, сейчас он был им необходим как разведчик. Кажется, на него действительно не распространялось колдовство.
Молодой Феретиа почти все время спал, просыпаясь разве что для того, чтобы поесть; впрочем, аппетита у него не было: просто хотелось есть – и он ел, с отвращением запихивая в себя пищу. Сабик даже пожалел, что не захватил с собой искусного повара: может быть, хоть кулинарные изыски помогли бы мальчику побыстрее прийти в себя. Феретиа не был ранен, установил лекарь, все обошлось несколькими синяками и ссадинами, однако, судя по всему, мальчик получил сильный удар по голове и, как следствие, сотрясение мозга, что вполне объясняло его состояние.
– Он весь вчерашний день скакал верхом, – напомнил князь Сабик.
– Пожалуй, не следовало бы ему это делать, – заявил лекарь.
Следующий день прошел в тревожном ожидании. Взгляды зачарованных солдат постепенно смещались на запад.
Сабик прикидывал по карте примерный маршрут колдуна, составленный по донесениям; получалось, что Абраксас продвигается на Юг почти строго по меридиану – насколько ему позволяли дороги. Сабик еще и еще раз обращал глаза на записку бывшей невесты, найденную в отосланных вещах; это было практически единственное донесение из тыла врага, правда, не сказать, чтобы очень вразумительное:
«Ваше высочество, ни в коем случае не приближайтесь к самому Абраксасу и к его слугам, одетым в серебристые плащи, ибо тот, кто их видит, теряет волю. Абраксас прошел Сегид, Тестал, Эрисихтон, Ферет и Косоа; здесь все подчинены его чарам, однако, едва он скрывается, чары развеиваются. Я не понимаю, что ему нужно: сокровищницу моего отца он почти не тронул – золото ему не нужно, драгоценные камни ему не нужны, даже власти ему достаточно только той, что вызывается его чарами. Князь Сагидский казнен им прилюдно – и народ ликовал. Тестальский царь и князь Эрисихтонийский тоже казнены. Однако ни в Сагиде, ни в Тестале, ни в Эрисихтоне Абраксас не оставил ни наместников из своих приспешников, ни гарнизонов – его ничуть не волнует, что там теперь происходит. Может быть, мне удастся купить жизнь для моих родителей; я молю Богов, чтобы моих мать и отца минула горькая участь прочих правителей.
