…Мечислав Стефанский осенью тридцать девятого года перешел советско-польскую границу Польский солдат Стефанский знал, что только Советский Союз способен противостоять военной машине гитлеровской Германии. Мечислав хотел сражаться с фашистами, которые поработили его родину.
Много раз Стефанский переплывал Буг Оказавшись на польском берегу, он шел из города в город. Он вспомнил адреса всех своих знакомых. Патриот стал советским разведчиком. Цепкий взгляд Стефанского замечал все: и новые части, прибывшие в польский город, и составы, везущие к советской границе орудия, танки…
Когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, Мечислав на какое-то время остался «не у дел». Ему было приказано ждать дальнейших распоряжений в Ровно, где находилась его семья.
Стефанский, боец невидимого фронта, был дисциплинированным солдатом. Он ждал. А о нем, казалось, забыли. Ровно оккупировали фашисты. Пришлось искать работу. Устроился истопником к городскому комиссару.
Но пришло время, и о Стефанском вспомнили. Его навестил Николай Струтинский. Подолгу вел разговоры о разных пустяках. Мечислав первое время держался отчужденно, не особенно полагался на этого человека, потому что видел несколько раз: Струтинский возит в машине немецкого офицера. Наконец, пришел день, когда Струтинский сказал:
– Мы хорошо знаем тебя, Мечислав. Ведь ты ходил по ту сторону Буга. Сегодня с тобою побеседует один человек. Фамилия его Грачев.
Но «Грачев» для Стефанского не был Грачевым, он был Паулем Зибертом, которого Мечислав не раз видел в обществе офицеров у городского комиссариата. И вот теперь этот человек, сидя в зашторенной комнате, расспрашивает хозяина квартиры, кого знает Стефанский из надежных людей, кто посещает городской комиссариат, есть ли там люди, на которых можно положиться.
Вскоре Стефанский и его жена стали боевыми помощниками Николая Кузнецова. Мечислав собирал для разведчика сведения, подбирал верных людей. Квартира Стефанского была местом прибежища Зиберта и его шофера на особые случаи.
Кроме Стефанских, из числа польских патриотов замечательным помощником и смелым разведчиком стал Ян Каминский. Кузнецов умело находил нужных ему людей. В этом была его сила.
Николая Кузнецова часто можно было видеть в компаниях немецких офицеров, на именинах, у знакомых девиц. Лился коньяк, а вино развязывает языки. Играл патефон. За рюмкой «шнапса» гитлеровские офицеры ненароком роняли хвастливые фразы, показывая свою осведомленность в военных тайнах и других секретах. Их слушал Пауль Зиберт, их слушали его боевые помощники. Из отдельных деталей позже вырисовывались зримые планы врага… Офицеры танцевали и пели, играли в карты и рассказывали анекдоты. Вместе с тыловиками на такие вечеринки попадали и офицеры, проезжавшие на фронт.
Танцует, бывало, такой герой-вояка и начинает похваляться своей партнерше, где он побывал в Европе. Другой, пожаловавшись на то, что долго ходит в обер-лейтенантах, заявлял, что впереди у него большое будущее. Под Орлом, куда обер-лейтенант направляется в составе танковой бригады, он еще покажет себя и вернется к фрейлен с «дубовыми листьями», в чине не менее капитана.
В числе знакомых Кузнецова был матерый гитлеровский разведчик фон Ортель, шеф местного СД. Добровольным помощником Кузнецова стал один из офицеров рейхскомиссариата, ненавидевший гитлеризм.
И какую же надо было иметь духовную силу, чтобы, слушая человеконенавистнический бред о германизации советской земли, улыбаться врагу, слушать бахвальства гитлеровцев о кровавых расправах над славянами и сдерживать кипящую ненависть сердца! Но когда фашисты в пылу откровения жаловались, что партизаны не дают покоя, что на железных дорогах летят под откос поезда, а для Восточного фронта германская нация вынуждена регулярно поставлять «мороженое мясо» (так метко немцы окрестили свои потери во время зимней кампании на советском фронте), Кузнецов внутренне торжествовал над врагом.
Разведчики, работавшие в Здолбунове, готовились взорвать Прозоровский железнодорожный мост. Молодой женщине-подпольщице Ванде Пилипчук было поручено пронести по улицам тяжелый чемодан со смертоносным грузом – взрывчаткой. Ее негласно сопровождала вооруженная группа охранения. На случай, если бы Ванду остановили немцы, следом за нею шествовал офицер в узком, мышиного цвета френче, увенчанном орденами, в высоких лакированных сапогах. Офицер, увязавшийся за Вандой, очень пугал подпольщицу. Она не знала, что это был Николай Иванович Кузнецов, приехавший в Здолбунов специально, чтобы сопроводить Ванду с опасным грузом до места назначения. В кармане френча офицера имелось мощное оружие – металлический овальный жетон особо доверенного сотрудника гестапо.
Задание было выполнено успешно – партизаны взорвали железнодорожный мост.
…Случайность нередко подстерегает разведчика. При встрече с нею все зависит от выдержки человека, его находчивости.
Однажды при знакомстве видный гестаповец окинул Пауля Зиберта колючим взглядом и холодно сказал:
– А ваше лицо мне знакомо. Мы с вами встречались…
– Вполне возможно, – невозмутимо ответил Кузнецов, – городок этот, что куриное гнездышко, не разминешься.
– Нет, не здесь, а в Германии…
– Что ж, я из Восточной Пруссии! Если вы мой земляк – будем друзьями! – весело воскликнул Пауль Зиберт.
Прием «узнавания», прощупывания, был приемом хитрого коварного врага, рассчитанного на слабонервных.
Кузнецов не только в разведке, но и во время стычек с гитлеровцами и националистами не раз показывал свое бесстрашие в открытом бою, свои организаторские командирские способности.
Командир отряда Д. Н. Медведев впоследствии писал:
«Ненависть, которую Николай Иванович Кузнецов питал к гитлеровцам и их пособникам – украинским националистам, проглядывала в каждом его слове, в каждом движении. Может быть, этим и объясняется то, что частые стычки, которые происходили между руководимою им немногочисленною группою партизан и значительными по численности подразделениями немцев и украинских националистов, кончались полным разгромом последних».
Новый 1943 год Кузнецов ознаменовал тем, что, возвращаясь со своей группой в отряд, уничтожил три автомашины и перебил несколько офицеров.
«В январе группа партизан, – вспоминает участник отряда Медведева И. П. Филиппов, – шла с задания из-под Ровно. В деревне Хотынь попала в засаду националистов. Завязался бой. Кузнецов с криком: «Не робей, ребята!» вырвался вперед. Товарищи бросились за ним. Бендеровцы не выдержали и начали разбегаться. Партизаны поодиночке стали уничтожать бандитов.
В бою особенно отличился Николай Иванович. Он буквально гонялся за националистами с пистолетом в руках, увлекая за собой товарищей. Еще свистели пули перестрелки, а Кузнецов стоял на берегу, разгоряченный схваткой. Глаза его горели радостью победителя.
О его смелости долго говорили в отряде, как о примере бесстрашия, говорили о нем, как о решительном, отважном командире, партизанском вожаке».
«В начале марта Кузнецов с небольшой группой партизан ехал в отряд для доклада командованию. По пути неоднократно встречались «бульбовцы». В одном из сел, перед переправой через реку Случь «бульбаши» преградили путь. Кузнецов принял команду на себя. Короткий стремительный бой – и националисты бежали. Бандиты долго не могли забыть этого урока, заданного им партизанами.
Н. И. Кузнецов пользовался всеобщей любовью и уважением. Инициативный, храбрый, всегда жизнерадостный, он мог рассчитывать на то, что каждый боец охотно пойдет за ним на самую опасную операцию… Н. И. Кузнецов разработал целый ряд вариантов открытого вооруженного нападения на дворец Коха, который весьма тщательно охранялся. В этих вариантах Кузнецов самую опасную роль «оставлял» только за собой»[14]
…Между тем, текли суровые будни разведчика в стане врага. В апреле Кузнецов сообщает в отряд данные о численности гарнизона в Ровно, о содержании приказа Коха, призывающего к беспощадной борьбе с партизанами. «В Ровно создается полк польской полиции во главе с капитаном», – доносил разведчик. «В
