Кайман взял фонарик — это была «вечная» модель, без батарейки, и чтобы добиться тока, надо было работать кистью, нажимая на рычаг и отпуская его, — и шагнул за дверь. Фонарик зажужжал под пальцами сталкера, и свет его, поначалу слабенький, стал ярче. Большое помещение без окон, в котором оказался Кайман, было совершенно пустым. Никаких рюкзаков тут и в помине не было.
Дверь за спиной сталкера закрылась. Провернулся в замке ключ.
Кайман попался в ловушку, попался так глупо, что ему захотелось врезать себе по морде. Он бы и врезал, будь в этом хоть малейший смысл.
32
Мышка,
дом Красиловых
Известие о том, что Матвейки в деревне нет, напрочь вышибло Мышку из реальности — как стакан водки натощак. Девушка чувствовала всё, что с ней происходит, но словно бы со стороны. Пока хозяйка вела её куда-то, жалостливо приговаривая, Мышка думала только об одном — братика здесь нет.
Двенадцать лет Мышка была одержима идеей найти Матвейку. Вся её жизнь подчинялась единственному импульсу. Вся её реальность строилась на этом. А сейчас, впервые за все эти годы, уверенность девушки была поколеблена — и её мир затрещал и зашатался, угрожая рухнуть.
След, который выглядел таким явным, обернулся пустышкой. Но это было не самое ужасное. Почему Мышка обманулась? Потому что очень уж хотела найти брата. И вот когда девушка это поняла, ей стало по- настоящему страшно. Если она в этот раз приняла желаемое за действительное, то кто сказал, что она не обманывалась раньше? Все эти сны о Зоне, которые она считала доказательством того, что Матвейка жив, — что, если это всего лишь её иллюзия? Самообман?
Всю свою жизнь Мышка жадно вылавливала отовсюду информацию о Зоне. Наложившись на детские воспоминания, на разговоры родителей и их друзей-сталкеров, эта информация могла просочиться и в сны. Почему нет? Так и должно было произойти. Наоборот, было бы странно, если бы Зона ей не снилась.
Когда Мышка вспомнила, что видела во сне затерянную долину, то посчитала это подтверждением того, что они на верном пути. А теперь она больше не была в этом уверена. Воспоминания, сны — очень ненадёжная материя. А воспоминание о сне? Не смешите мой броник, как когда-то говорила мама.
Мама, мамочка, что же мне делать? Ты видишь, мамочка, я старалась изо всех сил. Я виновата, я позволила волчку утащить братика… Но я так хотела его найти, и обнять, и рассказать, как вы его любили, как я его люблю, чтобы он знал, что не потерялся… то есть потерялся, но не насовсем, и я его искала и нашла…
Мышка поняла, что она плачет, только когда женская рука опустилась на её голову и погладила по волосам, распушившимся после мытья. От прикосновения девушка разрыдалась взахлёб. О нет, Мария ничем не напомнила ей маму — хотя, пожалуй, женщины были примерно одного возраста… были бы, если бы Мышкина мама осталась жива. Но мама в Мышкиной памяти навсегда отпечаталась молодой, весёлой, быстрой. А Мария выглядела усталой немолодой женщиной, отяжелевшей от забот. И всё-таки рука, которая легла Мышке на лоб, была материнской. И сострадательно материнским был тихий голос:
— Бедненькая моя девочка… Плохо тебе, да? Скажи мне… Он тебя бьёт?
— Чего-о?!
От изумления у Мышки даже слёзы пересохли. Она отстранилась от чужой ласковой руки:
— Кто бьёт? Вы о чём вообще?
Мария продолжала прижимать девушку к себе, не замечая, что той стала неприятна её забота.
— Муж твой, Гена, бьёт ведь тебя? Не бойся, скажи правду. Мы тебя защитим. Я знаю, сталкеры — они все порченые. Лезут в Зону, где зверья ненормального полно, и зачем лезут? Потому что они сами как дикие звери рыкающие. Хуже мутантов.
Мышка заглянула Марии в лицо и испугалась. Стеклянные глаза, собранные гузкой губы и убеждённость сомнамбулы. А ведь добрая тётя того, ку-ку! Основательно ку-ку. И не очень-то она добрая, если вдуматься. Просто ей от Мышки явно что-то надо.
Девушка стремительно возвращалась к реальности. Где она вообще? Тесная комнатка, двуспальная кровать, подушки в оборочках, безвкусное бра в виде букета цветов. Она смутно припомнила, что хозяин дома что-то втирал Кайману насчёт того, что негде их устроить на ночлег вдвоём, придётся спать порознь. Врал дядя! И к чему, интересно, всё это вранье? А ещё интереснее, где Кайман? Муженёк, блин, названный, врезать бы ему за формулировочки! «В каких отношениях?» — «В интимных». Вот как въеду по шее чем- нибудь весомым, хоть бы и «винторезом», будет знать!
Кстати! Где их рюкзаки и, соответственно, где оружие? Тоже интересный вопрос. Как бы его задать поаккуратнее?
— Тётя… — она запнулась, но всё-таки выговорила: — …тётя Маша, а где мой…
— Муж?
Мысли Марии были нацелены в единственном направлении.
— Не волнуйся, девочка, он тебя больше не тронет. Тебе сколько лет, шестнадцать? И Никите нашему шестнадцать, пора жениться. Он и работящий, и ласковый, и порядочный, не то что твой изверг. Сталкеру жена без надобности, ему Зона вместо жены…
Тут хозяйку посетила новая идея:
— А твой, небось, ничего уже не может как мужчина, потому и бьёт, да? Злость срывает? Точно! Рассказывали бабы, что радиация мужиков силы лишает.
— Да почему вы решили, что Кайман… что Гена меня бьёт? — не выдержала Мышка. — С какой стати? Ничего подобного!
— Решили! — Мария рассмеялась тихим грудным смехом. — Ой, глупая ты, девочка. Да на тебе всё во-от такими буквами написано!
Она ухватила девушку за плечо, содрала с неё платье, подтащила к зеркалу.
Ох, не зря Мышка в последнее время не жаждала особо разглядывать своё отражение. Чёрные синячищи от встречи с кровососом на Болоте покрывали всю шею, поднимались на щёки и сползали ниже ключиц, как экстравагантная татуировка. В оставленных монстром засосах при желании отчётливо угадывались следы пальцев. Картину довершали разномастные синяки и ссадины по всему телу — от давних ушибов ещё времён тренировок на хуторке дяди Миши до свеже-содранных при падении из «карусели» локтей и коленок.
— Говоришь, не бьёт? — усмехнулась хозяйка, вложив в усмешку всю горькую житейскую мудрость. — Живого места на тебе нет, а ты всё «не бьёт»! Ох, бабы, бабы…
Кажется, переубедить Марию не удастся. Любые попытки Мышки объяснить, как всё обстоит на самом деле, она спишет на стремление жены выгородить мужа. Тьфу, ёшкин кот!
А собственно, зачем её переубеждать? Пускай себе остаётся при своих заблуждениях. И при своём распрекрасном сыночке, который за вечер ни слова не сказал, сидел молча как дебил. Обрадовалась, тётя, что невестка с неба свалилась? Фиг тебе. Дайте только выбраться отсюда, из этой тошнотворной спаленки, дайте встретиться с Кайманом — только вы нас и видели! Сталкеры, говоришь, хуже мутантов? Так я сама сталкер во втором поколении!
Хотя вряд ли стоит говорить об этом хозяйке прямо сейчас. Сумасшедшим лучше не перечить. Пусть уверится, что Мышка ей благодарна по самое не могу. Пусть себе видит в ней будущую жену своего сына. Тогда Мышке будет легче покинуть этот чересчур гостеприимный дом. А то ещё запрут, блин, в чулане с пауками, как Буратино! С этих станется. И где, плешь его побери, Кайман? Может, его как раз того, заперли?!
Надо пошевеливаться.
— Тётя Маша, — выдавила девушка, — я устала ужасно. Можно, я спать лягу?
— Ой, ну конечно! — засуетилась Мария. — Вот, я тебе ночную рубашку из своих приготовила. Великовата, конечно, ты у нас худенькая…
У нас! Быстро же они её к себе определили. Видать, сильно хозяйка хочет сына женить. Боится, что
